Зам комполка что-то мяукнул, утверждая, мол, я связался с вышкой
поздно, поставив их перед фактом, что МиГ уже заходит на посадку,
но его никто не слушал. Командир части смекнул, что роль козла
отпущения мной с честью завалена, срочно нужен другой рогатый.
Им стал зампотех. Тот оправдывался, что докладывал о недостаче
датчиков для двигательных установок, получил дюлей за выпуск
неисправного самолёта в эксплуатацию, в общем, гроза ушла далеко в
сторону и от меня, и от Шевкунова.
Как следовало ожидать, старлей не попал ни под какое
персональное дело. Уверен, моё заявление с требованием пустить его
в расход даже не отразили в протоколе. С нашим взводом командир
полка обещал его не отправлять. Инструктор, конечно, чувствовал
себя хреново: как ему наставлять курсантов, если один из них в лицо
обозвал трусом, и крыть нечем.
За этими разборками приблизился час отбоя. Начальник училища
перед отъездом в Чкалов вызвал меня для беседы наедине – в кабинет
командира полка. Открыл пачку престижного «Казбека» и протянул мне
папиросу.
- Кури, Юрий.
Такое вот общение генерал-майора с сержантом-курсантом – нечто
совершенно невероятное. Немыслимое.
Я взял одну, но зажигать не стал.
- Виноват, Василий Харитонович, не курю. Подарю механику нашего
МиГа. Его за датчик давления топлива взгреют по самое не балуй,
хоть он не виноват.
- Но он – крайний, - резонно заметил генерал. – Ты сам сегодня
понял, как неприятно быть крайним. Выкрутился, конечно. Молодец. А
жизнь в коллективе полка осложнил и себе, и парням. Я накрутил тут
хвост кому надо, чтоб не кусались. Тем не менее, держи ухо
востро.
- Есть держать ухо востро!
- Ещё тебе стоит убраться отсюда. Хотя бы на неделю.
- Так точно. Но допуск к самостоятельным на МиГ-17…
- Считай, уже подписан. Ты же сам по себе прокатился в одиночку
на УТИ, - начальник училища усмехнулся. – Пусть взбаламученное
болото уляжется. Объявляю тебе благодарность за разумную инициативу
и спасение матчасти в сложной воздушной ситуации, в награду –
отпуск на неделю. Собирайся, едем в Чкалов.
Я аж подпрыгнул.
- Служу Советскому Союзу! Спасибо вам, товарищ
генерал-майор.
- Пойми, сынок, - он снизошёл до объяснений. – Я войну прошёл в
штурмовой авиации. Возвращались на аэродром, каждая плоскость в
дырках, кулак пролезет. Если бы из-за какого-то дерьмового датчика
лётчик бросал самолёт, хрен бы мы до Берлина дошли. Ты всё
правильно сделал. Но военно-бюрократическая машина даже правильные
поступки может вывернуть по-своему, наизнанку. Помни и будь
осторожен. Я тебя в обиду не дам. Но в ноябре уедешь по назначению,
там – сам, сам.