- Спасибо за наставление, Василий Харитонович. Разрешите идти
собираться?
- Беги, а не иди. Поздно уже. Через десять минут выезд.
Сборы столько не потребовали. Я доложился взводному и вскоре
трясся на заднем сиденье генеральского «козла» по пути в областной
центр.
5
Наш кубрик ночью, естественно, был заперт. Дежурный по училищу
отправил меня на этаж к второкурсникам, там свободного места много,
потому что в начале года двадцатку лучших перевели сразу на третий.
Гагарина там помнили, но прежнего, проблема в том, что сокурсников
не помнил я. Вошёл в ротную спальню после отбоя, под многоголосый
храп и сопение десятков организмов, занял свободное место и тут же
уснул, не снимая одеяло. Утром как отпускник не понёсся со всеми на
зарядку, привёл себя в порядок и попросил в столовке порцию
завтрака. Масло не получил ибо не состою на довольствии, а чай,
чёрный хлеб и перловая каша всегда в достатке.
Пища богов… если богам больше нечего есть.
В кармане шелестели несколько десятков рублей, наверно, даже
больше сотни, на аэродроме тратить негде. Что самое логичное?
Шлёпать к Алле, но днём она на занятиях в медучилище, родители на
работе, брат в школе, а общение с собакой в отсутствие хозяев –
такая себе идея, запросто не признает и вцепится. За неимением
лучшего варианта отправился на берег Урала и просто разлёгся на
травке позагорать, потому что в солнечной степи приобрел чисто
военный загар – морда и верхняя часть шеи выше воротника да кисти
рук потемнели, остальное – молочно-белое. Часа в три, когда
желудок, привыкший пусть не к изысканной, зато регулярной пище,
напомнил о себе, оделся, протёр сапоги и направился через весь
город в частный сектор. Центральных улиц старательно избегал, хоть
в нагрудном кармане лежит бумага с печатью канцелярии об отпуске,
любой патруль вправе предложить мне окончание отпуска в комендатуре
за подметанием мостовых. Очень кстати увидел бабульку с какими-то
цветами, в них не разбираюсь, отжалел рубль на букетик и явился к
цели во всеоружии.
Какой встречи ждал… Не знаю.
Надо всегда надеяться на лучшее и готовиться к худшему. Хоть
контакт с Аллой не терял, написал ей полдюжины писем (в Гжатск –
только одно) и получил от неё столько же, это ничего не значит.
Двадцать один – очень серьёзный возраст для девушки, двадцать два –
вообще старая дева. Если крутит роман с кем-то ещё, а низкорослого
лётчика держит чисто про запас, то обидно, но вполне объяснимо.