Да и дело было сделано. Пуля уже нашла
свою цель и уничтожила её.
Вообще стоит отметить, что в горячке
боя я не всегда успевал сообразить перед выстрелом. Мало того, что
скорость стрельбы была бешеная, так ещё и голова всегда была забита
очерёдностью целей и местами их дислокации. По факту, каждые
полсекунды ствол мосинки изрыгал из себя очередную порцию
смертельного для врага свинца. Попросту не было времени на то,
чтобы остановиться и хорошенько всё обдумать. Обдумать: нужно ли
уничтожать ту или иную цель, или нет? Пригодится она нам сейчас или
в дальнейшем, или жизнь её бесполезна? А потому нередко получалось
так, что вначале стрелял, а уже потом в голову закрадывалось
сомнение.
Бешеный темп, который я себе задал, не
всегда давал возможность успеть проанализировать происходящее
вокруг. В данном случае именно действие зачастую опережало мысль.
Конвейер смерти работал на всю катушку, и в нём не было ни пауз, ни
места для раздумий. А вот если бы вернуть мгновение назад, то
вполне возможно, что имело бы смысл этого пилота просто ранить, а
не уничтожать. Как говорится, на всякий случай, ну и оставил бы его
в живых. Но, увы, что имеем, то имеем.
«Да и не один он в этом самолёте. Там
ещё немецкие лётчики должны быть», – резонно подумал я.
Сколько точно человек в экипаже такой
махины я не помнил, но не сомневался, что не менее
двух-трёх.
В голову закралась мысль чуть снизить
скорость, чтобы было время на обдумывание, но я от неё сразу же
отказался.
«Нельзя давать возможности противнику
очухаться, оценить обстановку и поднять тревогу. Если враги поймут,
что по ним работает снайпер, то они попрячутся, как крысы, и тогда,
чтобы их выкурить, придётся потратить много сил, крови и времени,
которых у нас нет».
Да и не мог я рисковать самолётом и
давать хоть малейший шанс лётчикам увести у меня из-под носа столь
ценный приз, как «Сумчатый». Поэтому, не переставая следить за
кабиной пилотов, вёл огонь на полное и окончательное поражение
всего, что движется.
Пока потенциальные пленники в виде
высших офицеров вермахта корчились у подъездной дороги, я
ликвидировал майора и лейтенанта, что до этого вышли из здания и
направлялись для встречи высокого гостя. Когда начался массовый
падёж их камрадов, они довольно быстро сообразили, что к чему и,
развернувшись, побежали восвояси – откуда пришли. Добежать я им не
позволил, подстрелив гансов где-то на середине дистанции между
самолётом и постройками. К тому времени Садовский как раз успел
передать мне свою уже заряженную винтовку, так что шансов на
спасение у аэродромного начальства совершенно не было.