— Это все, что ты хотел мне сказать, Шаоян?
— Мне показалось, вы испытываете некоторое затруднение с крышей,
госпожа. Я всего лишь хотел предложить свою скромную помощь.
Почему я не верю?
— Удиви меня.
Тени оживают, и у меня мурашки бегут от того, как на земле
появляются размытые очертания. Сам Шаоян по-прежнему невидим, но я
точно понимаю, что он стоит за моим правым плечом, стоит
недопустимо близко.
Он кланяется, по крайней мере так выглядит, если судить по
движению тени на земле.
А затем происходит что-то чудовищное.
Я отчетливо ощущаю появление искаженной энергии. Ша-ци
устремляется к павильону, который я выбрала.
Дядины слуги, если хоть кто-то из них чувствительнее чурбака,
тоже ощутят направленный поток ша-ци.
— Госпожа, вы разбиваете мне сердце, — шепчет Шаоян на ухо. —
Неужели вы считаете меня настолько бесталанным? Конечно же, я не
позволю тем бездарям заметить хоть что-нибудь.
Ша-ци охватывает павильон подобно темному пламени. Или, скорее,
заклинание похоже на гигантский бутон, который раскрывается
навстречу солнцу и полностью скрывает в себе павильон.
Черно-багряные лепестки потустороннего огня схлопываются, и я
перестаю понимать, что я вижу.
Передо мной вместо старого разрушающегося сарая возвышается
павильон, достойный императора. Темно-коричневые, идеально гладкие,
украшенные замысловатой резьбой стены венчает черепичная крыша
цвета охры.
Не знаю, что демон сделал, но совершенно точно это не было
восстановлением. Он каким-то чудом снес старое строение и воздвиг
новое.
— Ты…
— Моя госпожа, ваш приказ удивить выполнен.
И снова его смех щекочет кожу.
— Шаоян.
— Ничтожный слуга надеется получить награду, — смеется он.
— Какую?
Почему мой голос стал таким хриплым?!
— Госпожа, я слышал, что в мире смертных красавицы награждают
своих спасителей совершенно определенного рода нежностью. Вы,
несомненно, красавица. Прекраснейшие из небожительниц, которых мне
довелось видеть, не сравнятся с вами.
У меня дыхание перехватывает.
Мне удается сохранить невозмутимое выражение лица, но
зачастивший пульс меня выдает. Я напоминаю себе, что с печатью я в
безопасности. Демон может говорить что угодно, пока я не прикажу
ему помолчать, но тронуть меня он точно не сможет. Не сможет
же?
— Что ты имеешь в виду, говоря про определенного рода нежность?
— Благодаря своей жизни в том, другом мире, я слишком хорошо
понимаю, что именно он просит.