Я не хотел проводить церемонию, как не хотел тратить время на
бессмысленную поездку в Налор.
Эрегор потратил три моих вечера на то, чтобы в очередной раз
попытаться вбить в мою голову текущий политический расклад во
Дворце, но мое презрение к слепцам, которые вместо того, чтобы
принять волю Третьего Жреца начали вставлять мне палки в колеса,
сводило все усилия моего старого ученика на нет.
Мое место было на границе, в точке столкновения с ордой, на
страже тех, кому покровительствует Нильф. Пусть мой путь — это
знания и исследования, Третья с легкостью использовала мои силу и
таланты для достижения одной ей ведомых целей, заставляя меня
проливать реки крови. И образно, и буквально.
Взгляд скользнул по ножнам, которые стояли в небольшой стойке у
стены. Мой верный меч, чуть зазубренный клинок, который я так и не
выправил до конца, оружие, которым я привык пользоваться так же,
как я пользуюсь своей левой и правой рукой. Казалось, сталь,
сокрытая сейчас от внешнего мира, безопасная и безобидная, дрожала
в предвкушении. Мой меч знал, что скоро будет извлечен, будет
выпущен на волю, и те сотни душ, что я отправил за черту в
последние несколько лет, покажутся лишь легкой закуской перед
основным пиршеством.
Вопрос орды не решить миром. Вопрос Мордока не решить миром.
Но у меня был лишь этот меч и три темных эльфа-отщепенца. Два
горьких дитя, старый преступник-калека и во главе их я — древний
колдун, от чьего существования устали даже горы и небо.
Мне нужно в Налор, чтобы навязать свою волю.
Мне нужно в Налор, чтобы сломить сопротивления темных эльфов и
наставить их на путь, предначертанный Нильф.
Мне нужно вырваться за пределы Н’аэлора, пока печать на спине
Лиан не перекинется на ее грудь и лицо. Ведь я не знал, что
случится с моей воспитанницей когда этот странный живой рисунок,
магический конструкт, способный воскрешать из мертвых, захватит ее
тело.
Я еще раз пробежался глазами по строкам, идеально выведенным
рукой королевы Н’аэлора. Ирен ответит на все мои вопросы,
расскажет, зачем ей нужна была девочка и о чем они договорились со
святошами Трех Орденов, или я…
А что я могу?
Развернуться и уйти в свою долину? Короткий взгляд на пламя,
которое нашептывало мне волю Нильф, дал мне однозначный ответ.
Величайший колдун Третьей был ее самым безнадежным рабом. То, что я
прожил тысячу лет лишь прихоть Темной Богини, я прекрасно понимал,
что лишь моя забавляющая ее скупость оставляет меня в живых. Я
должен делать то, что мне велено. Отказаться помогать Н’аэлору
сейчас, даже если его обитатели и не жаждут моей помощи — есть
буквально акт самоубийства. Хотя даже вскрыть себе горло на
замковой стене в лучах закатного солнца — поступок более обдуманный
и более логичный, нежели проявить столь вопиющее неповиновение. Так
я хотя бы смогу превратить земли на многие лиги вокруг в проклятые
пустоши, пострашнее Топей и еще более пустынные, чем Скалы Армина.
Место, где добровольно будет принесена столь мощная жертва,
несомненно, изменит до неузнаваемости окружающий ландшафт.