Причем барон Александэл оу Трэй
Капауло, несмотря на свое витиеватую аристократическую фамилию,
особым богатством и гонором не выделялся и жил вместе со своими
слугами в одном особняке. И даже трапезничал за одним столом. Что
казалось мне особенно необычным, после прочтения всех тех учебников
по истории, где описывалось самодурство дворян прошлого и их
оторванность от реальных проблем простых смертных.
Примерно спустя год, мне удалось
более или менее совладать с собственным телом и научится ходить,
что позволило отправиться исследовать жилище. Мне никто не
препятствовал. Но не потому, что всем было плевать на мое
существование, а потому что у каждого в усадьбе было много работы,
и сидеть с малышом круглые сутки никто не мог.
Первое время, обнаружив меня
блуждающим по коридорам, кто-нибудь обязательно возвращал меня на
место, но, спустя пару месяцев, перестали это делать. Тем более
оказалось, что Энн в этом возрасте была такой же любознательной
непоседой (кто бы сомневался), и мое поведение особо никого не
удивило.
Да и детей всех возрастов в особняке
хватало.
Самые младшие, объединившись в
стайки, играли в догонялки или другие бессмертные игры,
существовавшие во все времена и во всех культурах. Те же, что
постарше, уже помогали взрослым и имели свой круг обязанностей. Но
и одни и другие неизменно замирали в учтивом поклоне, стоило
появиться по близости кому-нибудь из Трэй Капаулов. Барона и его
семью уважали. Причем заслуженно.
Ближе к трем годам я уже был в
состоянии вполне сносно изъясняться, но не спешил демонстрировать
это умение. Во-первых, чтобы не шокировать окружающих, а во-вторых…
Во-вторых, я никак не мог привыкнуть к атмосфере радушия и тепла,
буквально пронизывавшей все вокруг, словно первый луч весеннего
солнца, ворвавшийся комнату и тут же заполнивший ее чистым и ярким
светом.
Я к такому просто не привык. Это
шокировало меня даже больше, чем факт перерождения в новом теле
неведомо где и неведомо когда. Хотя обстоятельства последнего я
пытался выяснить.
Я стоял перед здоровенной деревянной
дверью, украшенной причудливой резьбой и рельефным орнаментом с
изображением мифических зверей и птиц. Вернее здоровенной эта дверь
казалась лишь трехлетнему ребенку, неспособному даже дотянуться до
блестящей латунной ручки, взрослые же проходили мимо, не обращая ни
на меня, ни на вход в библиотеку особого внимания.