Купец пару
секунд «переваривал» мои слова, потом, обернувшись к зевакам,
рявкнул:
— Все вон!
— А потом, уже в спину удиравшим домочадцам, рыкнул: — И водки нам
тащите!
И только
потом купец спохватился:
— Господин
Чернавский, вы водки выпьете? Или чего другое предпочитаете?
Прикажу — коньячок принесут или бутылочку шампанского
откроют.
Дождавшись, пока мое ухо, слегка оглохшее от
купеческого рева, войдет в норму, сказал:
— Я бы с
удовольствием с вами выпил, но как-нибудь потом. Мне еще на службу
идти. Это вы сам себе хозяин, никто вас нюхать не станет, а я
человек служивый. А Его Превосходительство господин Лентовский у
нас строгий. Если не затруднит, то кофе бы попил, или
чай.
— Какое
там затруднит, — усмехнулся купец и снова рявкнул. — Лизка, чаю для
гостя спроворь!
— Голосок
у вас Иван Ильич, — покачал я головой. — Этак, на медведя рявкнете,
тот от страха помрет. Или медвежью болезнь подхватит.
— Ну,
голосок у меня от дедов и прадедов, — расхохотался купец. — Они у
меня плотогонами были, а на реке надо зычный голос иметь, высокий,
чтобы все слышали. И фамилия наша оттуда пошла — голос высокий,
значит, Высотский. Уже потом, при матушке Екатерине в купцы
выбились.
В залу
мелкими и быстрыми шажками вошла хозяйка с подносом, на котором
стоял графинчик с водкой, две рюмки и какая-то снедь. Поставив его
на стол, испуганно посмотрела на меня, перевела взгляд на мужа,
потом обняла его, поцеловала в лоб и быстренько перекрестила. Меня
это слегка рассмешило, но и порадовало. Нравятся мне супружеские
пары, уже успевшие пожить друг с другом лет двадцать, а то и
больше, но сохранившие и любовь, и уважение.
— Да что
ты Лизка, словно в тюрьму меня отправляешь, — растерянно
пробормотал громкоголосый купец. Смущенно погладив жену по руке,
снова повысил голос: — Господин Чернавский меня арестовывать не
станет.
— Да кто ж
его знает, — вздохнула хозяйка. — Говорят, где Чернавский, там
сразу и арест, и тюрьма. И никакого он уважения ни к купцам, ни к
дворянству даже, не выказывает. Вон — троих офицеров в одиночку
побил, да еще и револьверы у них отобрал.
Ишь ты.
Хорошенькая у меня репутация средиместного населения.
—
Елизавета … не знаю, как вас по батюшке, ей богу я вашего мужа ни
арестовывать, ни в тюрьму сажать не стану, — улыбнулся я через
силу. — Я с ним только поговорить хочу.