В новые времена открылось больше возможностей, и старая гвардия
вроде Ефима Соломоновича все больше отходила на задний план. Но
прежняя закваска еще гуляла в цепком старике. Черский сам отлично
помнил, как Ефим Соломонович явился на очередную редакционную
пьянку — не столько угоститься за счет газеты, сколько просто
посмотреть, прикинуть, какие люди здесь работают. Ну и пропитаться
современностью.
Секретарь редакции (он здесь уже не работает), порядочно
поднабравшись, вдруг начал вытворять всякую дичь. Называл
почтенного старика старым шулером и шахер-махером. Потом стал
хватать за запястья и призвал выйти на кулачки прямо во дворе, где
доживали свой век дровяные сараи.
Ефим Соломонович не стал даже подниматься с кресла. Чего там! Он
даже гнев свой не показал. Все-таки близость смерти учит
терпению.
Он просто поднял взгляд, посмотрел на юнца сквозь толстые стекла
очков и спокойно произнес:
— Пожалуйста, не трогай мои запястья. Однажды я попался в руки
милиции. Они подумали, я карманник, и сломали мне обе кисти. Сейчас
все срослось. Но до сих пор больно, если делать так, как ты
делаешь… Неужели ты так хочешь узнать на себе, какой сильной была
эта боль?
Секретарь редакции все понял и узнавать про боль не захотел.
Тихо отошел, сел в угол и весь вечер нажирался уже отдельно от
коллектива, а в конце на всякий случай вежливо сблевал в окно.
И вот Ефим Соломонович решил, что газете нужна охрана, и
отправил кого-то сюда из своих людей. Ну, старому спекулянту
виднее.
Было бы, кстати, здорово, если бы эти скинхеды действительно
пошли грабить редакцию. Встреча с реальным криминалом, может, и не
стала бы для них уроком. Нередко шпана не способна усвоить даже
школьные уроки… Но избиение глупых подростков послужило бы неплохим
развлечением для редакции и отличной темой для передовой
статьи.
Поэтому Черский спросил про другое:
— А это что вы читаете?
Лобанович смутился, посмотрел на обложку.
— «Образ первогрешников в древнегреческой мифологии», — пояснил
он. — Как и многие типа серьезные работы, выходит только сейчас,
когда советская власть перестала контролировать науку.
— Это что-то про вампиров?
— Нет, это про ребят, которые живут во фразеологическом словаре.
Том самом, что есть у нас на полке в редакции, но никто им,
разумеется, не пользуется. То есть это какие-то персонажи очень
древнегреческих мифов, которые совершили что-то настолько
чудовищное, что не просто сидят в аду, а еще в придачу там
страдают. Это Сизиф, Атлант, Тантал и в довесок некто Титий.
Римляне к ним еще пару добавили, но эти какие-то совсем
малоизвестные.