— Можно подумать, что чудовищем я тебе нравилась больше.
— Конечно, больше! — проворчала травница, окончательно успокаиваясь, — зеленая была. Интересная. А теперь как все — моль бледная.
— Спасибо, милая женщина, — Ника отпустила ее руки и принялась убирать осколки тарелки.
Потом налила себе кружку рябинового отвара и тяжело опустилась на стул.
Все шло совсем не так, как она планировала. Оставшись без морока, Ника чувствовала себя голой и беспомощной, будто лишилась защитного полога. А ведь она только придумала, как избавиться от ненавистных серых нитей.
— Дай я хоть посмотрю на тебя, поближе, — Нарва склонилась к ней, и взяв за подбородок повернула голову Ники сначала в одну сторону, потом в другу, — м-дааа. Не думала я, что под лягушачьей шкуркой такое скрывается. Сама жути на себя навела, или подсобил кто?
— Морок это был. Магичка сильная наложила.
— Зачем?
— Зависть и желание быть первой, — Ника говорила, и сама не верила, что слышит свой голос. Столько месяцев мычать, а потом вернуть возможность говорить — это прекрасно. Наверное, надо было радоваться, но вместо этого она тряслась от волнения и тревоги.
— Расскажи, — потребовала Нарва, усаживаясь напротив.
— Шатария, невесты, отбор. Моя соперница хотела заполучить самого лучшего жениха. Наложила морок, чтобы меня устранить. Конец истории.
— Эта курица просчиталась, — убежденно фыркнула старуха, — лучший — это наш кхассер. И он выбрал тебя.
— Сомнительная радость, — Ника подняла руку, демонстрируя суровую серую нитку.
— Не говори глупостей. Весной вернется. Узнает, какая ты стала и заберет тебя из лачуги обратно в замок. И нити эти на атласные ленты поменяет.
— Я не пойду.
— Куда ж ты денешься?
— С тобой останусь, — твердо произнесла Доминика и, указав, себе на лицо твердо произнесла, — и я не хочу, чтобы он знал об этом.
— Так нельзя…
— Можно, Нарва. Можно! Он…очень сильно меня обидел, и я не хочу иметь с ним ничего общего. Ну хочешь на колени встану?
— Глупостями не страдай! — насупилась старуха, — надо ему сказать.
Видя, что Нарва целиком и полностью на стороне Брейра, Ника решила пойти на хитрость:
— Пожалуйста! Дай мне время. Я…я сама ему потом скажу.
— Люди все равно увидят и узнают, что ты изменилась.
— Не узнают. Я буду всегда носить капюшон, в деревню не пойду. А в полях, где мы с тобой бродим и не бывает никого. Пожалуйста, Нарва! Если кто и может ему рассказать, так это ты. И я тебя прошу этого не делать. Умоляю!