В начальной школе я часто оставалась в продленке – там можно было спокойно делать уроки, и там кормили. Материально мы жили хорошо, намного лучше других, насколько я могла судить своим 12-летним умом… Но мне не хотелось идти домой. Дома было тяжело.
В 5-м классе продленка закончилась, уроки приходилось делать дома. Поэтому я старалась сделать их как можно быстрее. Мы жили на 1-м этаже, и друзья звали меня с улицы «погулять». Я говорила матери, что все сделала и с индейским криком выбегала на улицу. На улице у нас было множество занятий. Мы любили играть в классики – чертили на асфальте квадраты, нумеровали их и прыгали на одной ноге. Или в прятки: кто-то один закрывал глаза и считал до ста, а другие в это время прятались, потом этот кто-то открывал глаза и шел на поиски. Мы жили в массиве хрущевских домов. Все они стояли параллельно друг другу с расстоянием в 50 метров. Перед каждым подъездом был разбит палисадник с цветами и кустами, где росли флоксы, космеа, ромашки, изредка деревья. Забора не было. Слева была улица Кедышко, справа – пустырь в стиле Невады.
Или играли в индейцев – наряжались кто как мог, выбирали Оцеолу, вождя семинолов, и ходили войной на белых. Когда во двор выходили погулять только девочки, мы прыгали со скакалкой: двое держали веревку длиной метрой 5 с ручками по обеим сторонам и крутили ее, в круг по очереди входили девочки и прыгали в крутящейся веревке. Это была сложная игра – нужно было быть очень ловким.
Девичьей компанией мы любили уединяться на пустыре. Выкапывали ямки в песке, запасались стеклами, цветами и выкладывали цветочные композиции, закрывая их затем стеклом и песком. Через некоторе время цветы засыхали и получалась картина-гербарий. Мы ставили опознавательные знаки наших “секретов”, так называлась игра, расчищали песок и любовались нашими “произведениями искусства”.
По весне на пустыре ломался лед и текли мелкие ручейки. Мы делали кораблики и пускали их по воде, следя за движением. Во дворе были и свои хулиганы. Небольшая группа пацанов из неблагополучных семей развлекалась, привязывая консервные банки к хвостам кошек. Кошки сходили с ума от грохота и носились по пустырю, как угорелые. Мы с хулиганами не водились и спасали кошек.
Однажды мы играли во дворе. Подъехала машина скорой помощи. Остановилась возле нашего подъезда. Из машины вышли двое санитаров и вошли в подъезд. Я перестала играть, остановилась и смотрела. У меня уже было плохое предчувствие. Минут через 15 санитары вышли из подъезда, ведя под руки моего отца. На нем была надета смирительная рубашка. Мать опять вызвала санитаров. Отца увезли в сумасшедший дом. Я вернулась к игре. Но настроения уже не было. Весь двор знал, что время от времени моего отца помещали в дурдом. Но никто ни разу из моих друзей не сказал мне ни слова. Я носила эту боль глубоко в сердце.