— А что люди говорят?
— Разное, — председатель профсоюза тяжело опустился на венский
стул фабрики «Войцеховский», жалобно скрипнувший под его весом. —
Кто-то недоволен увольнениями. Но большинство просто выжидает.
Особенно после истории с металлоломом — все же видели, какие деньги
налево уходили.
Я достал из портфеля папку с расчетами нового премиального
положения. Бумаги были отпечатаны на «Ремингтоне», четкие строки на
плотной бумаге «Сокол». Каждая цифра была выверена и перепроверена
- опыт составления бизнес-планов в прошлой жизни пригодился.
Головачев между тем нервно протирал пенсне батистовым платком.
Его тонкие пальцы, привыкшие к канцелярской работе, слегка
подрагивали. На безымянном пальце поблескивало обручальное кольцо
старой работы, видимо, еще от фирмы Фаберже.
— Значит так, — я положил перед собой часы «Молния» из
никелированного мельхиора. — Через пять минут я выступаю в
мартеновском цехе. Семен Артурович, соберите там народ. И
пригласите Сорокина с чертежами новых печей.
Молодой конструктор, худощавый, в потертом пиджаке и очках в
стальной оправе, уже ждал в коридоре. В руках держал папку из
свиной кожи, набитую ватманскими листами. На лацкане пиджака
поблескивал значок выпускника Промакадемии.
— Василий Андреевич, готовьте документы по хищениям, будем
показывать, — я повернулся к главбуху. — А вы, Николай Кузьмич,
держите наготове свою агентуру. Как только Фомин начнет выступать,
ваши люди должны задавать правильные вопросы.
Мартеновский цех встретил нас жаром и гулом голосов. Под
закопченными фермами клубился пар, смешанный с сизым дымом папирос
«Пушка».
Огромные окна под потолком, затянутые морозными узорами, едва
пропускали серый утренний свет. Вдоль стен тянулись чугунные трубы
парового отопления, окрашенные суриком.
Рабочие, в промасленных спецовках «Ростекстиль» и кожаных
фартуках, сгрудились вокруг импровизированной трибуны. В их лицах
читалась настороженность: годы революции и Гражданской приучили
людей к осторожности.
Фомин, весь красный от натуги, размахивал зажатой в кулаке
кепкой:
— Товарищи! Нас хотят лишить лучших специалистов! Тех, кто
годами...
— А может расскажешь про металлолом, Фомин? — прогремел от
мартеновской печи №3 бас старого мастера Кузьмича. Его могучая
фигура в прожженной спецовке возвышалась над толпой. — Сколько ты с
Никольским на этом имел?