Я заметил, как по рядам рабочих прошел шепоток. План Рябова
сработал - его люди начали задавать нужные вопросы.
— Это провокация! — выкрикнул Фомин, но в его осипшем голосе
явственно прозвучала неуверенность. Желтые от табака пальцы нервно
комкали кепку.
Настал мой момент. Одним движением я развернул папку с
документами:
— Вот доказательства! Все подписи, все накладные. Восемьсот
рублей ссуд за год, это только официально. А сколько неофициальных
откатов?
По толпе прошел глухой ропот. Даже сквозь шум мартеновских печей
было слышно, как люди переговариваются, обсуждая услышанное.
— Но это еще не главное, — я сделал паузу, чувствуя, как
напряглась аудитория. Плечо ныло от боли, но сейчас было не до нее.
— Вот что действительно важно.
Сорокин, подсвечивая чертежи штормовым фонарем «Летучая мышь»,
начал объяснять схему модернизации печей. Его глаза за стеклами
очков горели неподдельным энтузиазмом:
— При такой конструкции регенераторов экономия топлива достигает
сорока процентов!
— А значит, — подхватил я, — можем повысить расценки. Вот новое
положение о премировании. Треть экономии - в фонд заработной платы,
треть - на модернизацию, остальное - на социальные нужды работников
заводов.
Я разложил на ящике документы с расчетами. Цифры красноречивее
любых слов.
— Выбор за вами, товарищи, — мой голос эхом отразился от
закопченных сводов. — Либо старые порядки с воровством и откатами.
Либо честная работа, новые технологии и достойные деньги.
В наступившей тишине отчетливо слышалось, как гудят мартеновские
печи и потрескивают электрические лампы «Светлана» под
потолком.
Первым не выдержал Кузьмич. Его прокопченное временем лицо с
седыми бровями выражало неподдельный интерес:
— А ну-ка, молодой человек, покажи схему поближе. Что там у тебя
за подача воздуха придумана?
Вокруг Сорокина мгновенно образовалась группа технически
грамотных рабочих. Молодой инженер, поправляя сползающие очки,
увлеченно объяснял детали конструкции.
Фомин попытался что-то выкрикнуть про «буржуйские затеи», но его
слова потонули в общем гуле обсуждения. Вскоре агитатор и вовсе
исчез, как потом доложил Рябов, спешно покинул завод.
К девяти утра мартеновский цех работал в полную силу. Из труб
валил густой дым, у печей сновали рабочие, позвякивали цепи
мостового крана.