Новый начальник Косты принял его в халате. Отставному хорунжему
пришлось даже подождать, пока Яков проснется. Время близилось к
полудню, но светский мир столицы жил по иным правилам, чем
добропорядочные буржуа.
Уселись в миленькой гостиной, украшенной множеством фарфоровых
безделушек, эстампов и небольших картин на стенах, а также полками,
набитыми книгами, альбомами и газетными подшивками. Для человека,
посвятившего себя литераторству и журналистике, более чем
приемлемо. Даже место для приема гостей ярко свидетельствовало о
роде занятий хозяина, а внимательные умные глаза на породистом лице
выдавали незаурядный интеллект.
Подали кофе.
Разговорились.
Толстой прощупывал Косту, задавая тонкие вопросы. Варваци не
удивился. Еще в Петербурге, изучая донесения Якова Николаевича, он
сделал для себя выводы. Перед ним был человек, обладающий редким
талантом аналитика, остро заточенной наблюдательностью, недюженным
умом, да к тому же ловким, светским и обходительным. Такие люди
везде свои. Очаровывают с первого взгляда. Больше спрашивают, чем
отвечают, но, если уж решают раскрыть рот, от них не услышишь
банальностей или плоских шуток. Чтобы добиться с начальником
доверительных отношений, следовало постараться. Одного рассказа о
своих похождениях – они, конечно, Толстого впечатлили – было мало.
На этот случай у Косты была домашняя заготовка. Пришел ее
черед.
— В Петербурге в восторге от ваших успехов. Ваша война за умы
европейцев, подспудная, изящная и вполне эффективная, протекает с
успехом, хотя вам и приходится крутиться, как белка в колесе…
— Увы, мой милый друг, она давно превратилась в рутину. Выпад –
рипост, ответный удар. Мир не стоит на месте. Каждый месяц что-то
происходит. События, требующие правильного освещения с точки зрения
высших интересов Империи. Выход клеветнической статьи или брошюры,
а то и книги, вроде пасквиля маркиза де Кюстина, требующие
аргументированного опровержения. Политическая речь какого-нибудь
депутата, рвущегося к власти, которого проще высмеять, чем с ним
полемизировать. Было время, я даже бросал вызов на дуэль, чтобы
привести в чувство подобных субчиков.
— У вас были хорошие учителя!
— У меня? – заинтересовался Толстой. – Поясните свою мысль.
— Сами французы.
— Каким же боком тут французы? Правительство Гизо борется с
прессой судами, штрафами и тюремными заключениями. Но газетчиков ни
деньгами, ни кутузкой не напугать. Слишком большие деньги стоят на
кону. Бюджеты некоторые периодических изданий исчисляются сотнями
тысяч франков.