— Я немного не об этом. Вы воочию могли наблюдать цепочку
событий, в результате которой мир совершенно переменил свою точку
зрения на ключевое событие недавней мировой истории и его главную
фигуру. Я о Наполеоне. Еще 30 лет назад он виделся всем чудовищем,
утопившим в крови всю Европу. И что мы видим теперь? Его статуя
украшает колонну рядом с моей гостиницей, а его прах захоронен в
центре Парижа. Ладно, французы: все еще живы и его маршалы, и
генералы, и простые офицеры с солдатами. Бонапартизм скорее жив,
чем мертв. Но остальная Европа! Какое ей дело до ярчайших побед
французской армии? И все же Европа простила. Забыла о тех ужасах,
которые принес ей Наполеон. О расстрелах, конфискациях,
бомбардировках городов. О гибели целого мира! Чья в том заслуга?
Безусловно, Луи-Филиппа и его министров. Они своей плодотворной
работой обелили облик императора. Потрясающий результат! Отныне и
впредь в учебниках истории Бонапарт, выскочка-корсиканец,
предстанет не злодеем, каковым является на деле, а великим! Гением!
Новым Александром Македонским и Цезарем в одном флаконе!
— Чудесное выражение! В одном флаконе – ха-ха! У вас явно талант
к образному мышлению. Вам стоит попробовать себя в литературном
труде. И, Мой Бог, какой необычный взгляд! – восхитился Толстой. –
Я никогда не смотрел под таким углом зрения. И чувствую, вы
абсолютно правы. И знаете, что интересно?
— Что?
— Даже Россия! Даже страна, чья древняя столица была сожжена
Наполеоном, страна, понёсшая колоссальные жертвы ради победы над
врагом, приняла участие в этом торжестве насилия над разумом. Для
надгробия Наполеона в Пантеоне решено использовать порфир. И, где
вы думаете, был найден нужный камень? В Олонецкой губернии. Сейчас
его добывают и скоро доставят в Париж.
— Нас купили, как простачков. Подсунули незаметно морковку: чем
величественней ваш враг, тем ярче ваша победа! А что в итоге? О
нашей победе станут говорить вскользь. Как о досадном
недоразумении. И на все лады будут восхвалять Наполеона, реальная
заслуга которого – лишь буржуазный кодекс и несколько красивых
зданий в столице.
Толстой расхохотался.
— Уверен, мы сработаемся. Отрадно встретить в греке русского
патриота!
— На том и стоим, Ваше высокоблагородие!
Толстой имел чин коллежского советника и вот-вот мог получить
статского. Но чиниться не захотел.