— Прекрасно! Я согласен! – оповестил Коста толпившихся вокруг
столов журналистов. – Ваше предложение принимается. Отметим!
— Теперь наш черед угощать! – возбужденно вскричал Шарль Лескюр,
попавший в число счастливчиков.
...К ночи, поддерживая друг друга и изрядно пошатываясь, Коста и
Бахадур возвращались домой. Виноизлияние после договора с
журналистами получилось настолько значительным, что никому не
удалось выбраться из кафе трезвым. Напились все! По одной из
классических русских градаций – в дымину! И не напились, а –
нажрались!
Коста и Бахадур по дороге вспоминали все перипетии проведенной
операции, смеялись. Потом мычали, признаваясь друг другу в любви,
верности и готовности умереть за други своя! Потом заприметили
женушек, нервно прогуливающихся возле дома.
Жены заметили своих мужчин. Бросились к ним. Разомкнув их
объятия, каждая подхватила своего мужчину.
— Слава Богу! – воскликнула радостная Манана. – Только
пьяны!
— Негодники! – рассмеялась довольная Тамара. – Сначала побью,
потом спать!
— Спать?! – промычал Коста. – Мы не будем спать! И весь квартал
не будет спать от криков нашей любви! Скажи, Бахадур?
— Угу! – кивнул пират, рука которого уже прошмыгнула вглубь
декольте Мананы.
Женщины рассмеялись.
— Вот скажи мне, Манана: стоило нам, проехать тысячи километров,
оказаться в Париже, чтобы тащить напившихся мужей по домам на
тифлисский манер? – улыбаясь спросила Тамара.
— Были бы другие мужчины, – охала Манана, сгибаясь под тяжестью
Бахадура, – так нет. А эти того стоят!
Коста всегда считал, что гарнир – это картофельное пюре, гречка,
тушеные или запечённые овощи, но никак не 16 выпотрошенных,
лишённых костей и начиненных фаршем жаворонков на тонком ложе из
нежного шпината. Гарнир «Банкирский» – так назывался этот
аккомпанемент к жирному каплуну. Париж не переставал удивлять.
Расстреливал, можно сказать, с двух рук.
А как иначе? Отгремели послерождественские балы, на которые
сбегались все жители столицы без различия чинов. Поутихло буйство
карнавала, особенно, шумного и людного в Латинском квартале, на
улицах которого с утра до поздней ночи сходили с ума студенты,
клирики, простой и знатный люд, щеголявший без различия пола в
широких панталонах, блузах и масках. Завершился праздник Жирного
Быка – к счастью, в этом году без эксцессов[1]. Начался Великий
пост. И вот – поди ж ты! На столе скоромная пища. И никого из
собравшихся в отдельном зале на втором этаже кафе «Прокоп» это не
смущало.