Попытавшись пошевелить руками, я
обнаружил, что свободно могу это сделать. Ни веревок, ни цепей, ни
каких-либо сдерживающих чар на них не было. Я нащупал под собой
что-то вроде тюфяка, а под головой явно имелась подушка.
Заметив, что на мою возню никто не
отреагировал ни словом, ни делом, я решительно приподнялся на
локтях. И, несмотря на тяжесть в мышцах, удалось мне это довольно
легко. Я не стал останавливаться на достигнутом и сел. А вот это
было зря. Мир покачнулся.
В этот миг дверь, притаившаяся в
дальнем от кровати углу, открылась, и на пороге появился высокий
мужчина лет сорока пяти, с аккуратной темной бородой, одетый в
брюки, белую рубашку и жилет. На левую руку, на широком ремешке
была пристегнута какая-то круглая штука. Казалось, он тоже был
немало удивлен увиденным, потому что замер и открыл рот.
- Вы кто? – я грозно сдвинул брови,
надеясь этим продлить замешательство гостя.
Ведь другого оружия у меня не было,
да и рукопашную схватку я сейчас не потянул бы. Мужчина хлопнул
глазами раз, другой, а затем закрыл рот, клацнув зубами.
- Завязывал бы ты с выпивкой,
Тимофей!
А вот теперь настала моя очередь
удивляться. Какой, к дакхровой матери, Тимофей?! Это кому еще тут
завязывать надо?
- Кто вы и что вам нужно? Что я здесь
делаю? – пытаясь сохранить каменное выражение лица, спросил я.
- Я Игнат, твой гувернер. Живешь ты
здесь вот уж восемнадцать лет. Как отец твой дом этот матери
отписал в честь твоего рождения, так и живешь, - гость
неодобрительно покачал головой. – Заканчивай пить. Ты ж с
совершеннолетия не просыхаешь. Хоть бы закусывал! Ладно, меня,
отражение в зеркале скоро узнавать перестанешь.
И он красноречиво кивнул на небольшое
зеркало, висевшее почти у самой двери. Меня буквально подбросило с
кровати. Позабыв о возможной опасности, я бросился к зеркалу, и,
сорвав его со стены, уставился на гладкую поверхность, которая
беззастенчиво отражала… не мое лицо! На меня смотрел бледный юнец с
ввалившимися щеками и синяками под глазами. Сальные тусклые
волосенки свисали до плеч. Я чуть повел зеркалом, и в нем
отразились эти самые тощие плечи и узкая грудная клетка. Ни шрамов
от прежних боев, ни шести свежих ран от последнего предательства на
ней, естественно не было. Отстранив зеркало, я посмотрел на свои
ноги, одетые в темно-синие штаны из какой-то грубой ткани.