Арсения Антонович благодарно кивнул отцу, набрал полную грудь
воздуха и глядя мне в глаза, шумно выдохнул. Затем поставил на
колени саквояж, открыл его. Требовательно протянул руку к отцу,
сделал пальцами движение, как будто подзывал его. Отец молча вложил
в открытую ладонь Аксакова спичечный коробок и Арсений Антонович
его убрал в саквояж. Мне послышался щелчок замка, почудился
ветерок, показался легкий запах, но я не уловил что за аромат, что
едкое, химическое.
Аксаков извлек пистолет и небрежно положил его на стол, едва
заметно довернув пальцем так, чтобы ствол указывал мне в грудь.
- Прямо здесь? – я кивнул на пистолет.
- Ну зачем же здесь, - отозвался копающийся в саквояже Аксаков.
– Здесь ковры. Паркет дорогой. Запачкаем. А мозги очень неприятно
отмывать, - он вздрогнул, поморщился. - Не хочу, мороки много. Во
двор выйдем! – он оторвался от поисков и совершенно серьезно на
меня посмотрел. – Не говорите ерунды, Глеб! Помните, я говорил вам,
что ситуация может зеркально измениться через пятнадцать минут. И
она, черт возьми, изменилась. Теперь я завишу от вас. И вы мне
нужны. Именно вы, Глеб!
Он широко и как-то смущенно улыбнулся.
Я, ничего не понимая, посмотрел на отца, тот лишь приложил палец
к губам, не то приказывая мне молчать, не то показывая, что не
может говорить сам. Я вздохнул и говорить ничего не стал, хотя и
слова рвались с языка и среди них не было ни одного, что можно было
бы употребить в приличном обществе.
- Ах вот он, - Аксаков вынырнул из саквояжа. – Вот, - на его
пальце висела небольшая, витая серебряная цепочка с серебряным
круглым, выполненным в виде хитро переплетенных рун кулоном, с
крохотным красным камушком в центре. Камушек был настолько мал, что
мне пришлось прищуриться и напрячь глаза, чтобы разглядеть, что он
выполнен в виде сердечка. Маленькое красное сердечко внутри
которого переливалось что-то яркое, еще более красное.
- Возьми его, - он протянул кулон мне. – Возьми! Отнеси Оле,
скажи, что давно мечтал подарить ей что-то подобное. Пусть повесит
на шею и никогда не снимает. Скажи ей, что он ее защитит, что там в
камне частичка тебя и она никогда и ни за что не даст ее в
обиду.
- Что это? Для чего? Прощальный подарок от меня? Зачем? Пусть уж
лучше не запомнит, что у нее был брат, чем будет помнить, меня по
чужой вещи.