Мне захотелось вновь ощутить прикосновение ее рук, прижаться к
ней, насладиться ее теплом, раствориться в ее нежности, окунуться в
ее запах.
А какой у мамы был запах? Я вновь попытался его вспомнить,
постарался ощутить, но не смог, вонь пролитой здесь крови и
сочащегося из стен и пола страха, перебивали все. Стоило лишь
подумать о страхе как он накатывал на меня, заставляя сердце
замирать, а горло сжиматься.
Я постарался отвлечься, запрокинул голову, скользнул взглядом по
стенам. В темноте не слишком что-то разглядишь, но и чем-то
заниматься надо. Разглядывание едва видимых в темноте стен, не
самое плохое занятие. Хотя и совершенно бесполезное. Впрочем, как и
все в тюрьме.
Не знаю, может другие арестанты и заняты чем-то приличным, как
те трое, что били меня, но я просто сидел. Или лежал. Или ходил из
угла в угол. До того, как меня начали бить, после же я только
лежал. Лежал и ждал, когда придут те, кто вновь станет меня
бить.
История повторяется. Все повторяется. Я снова в той самой
комнате куда меня привели, сразу после ареста, я снова жду, снова
неизвестно кого. Вообще с этой комнатой у меня многое связано.
Именно здесь я впервые увидел толстого капитана. Именно здесь,
протирая взмокшую лысину платочком и довольно скаля зубы он кормил
меня кислыми мочеными яблоками, от вкуса которых на глазах
выступали слезы. И это не были слезы счастья. Именно здесь попрекая
теми же яблоками, толстый, лысый капитан первый раз ударил меня.
именно здесь он начал меня избивать. Именно здесь, он выдвигал все
свои требования.
В камеру ко мне он пришел лишь однажды, в день последнего
избиения. Больше я не видел ни его, ни бивших меня уголовников.
И вот я снова здесь. И снова не знаю, чего ожидать. Но в том,
что что-то будет сейчас, я не сомневался.
Потеряв интерес к стенам, ощутив безумную усталость, испытав
укол страха перед новыми избиениями, и отбросив его прочь, я лег на
стол. Железный. Или обитый железом, не важно, его холод растекся по
горящему огнем лбу, расслабил, отогнал страх. Я закрыл глаза. И
задремал.
- Завидую вашей выдержке, молодой человек! – услышал я
пробившийся сквозь неприятный сон голос.
Голос. Знакомый голос. Где-то я его уже слышал. Не помню где.
Помню только, что обстоятельства были не самыми приятными, и я бы с
радостью не слышал этот голос больше никогда. Он был мне неприятен,
но и не вызывал той дрожи, что пробуждал голос любившего избивать
меня капитана.