Добравшись до ворот Хальга, Аолан спешился и ударил в них
несколько раз тупым концом копья, позаимствованного у одного из
своих воинов. Когда ворота открылись, он обменялся парой слов с
оказавшимся за ними Хальгом. И тут же крикнул в сторону Оррика, всё
ещё державшегося на почтительном расстоянии:
– Заезжай внутрь, поставишь своё животное там пока, чтоб не
мозолило глаза нашим скакунам. Вы, посторонитесь, – он бросил копьё
обратно его владельцу, который, как и двое его товарищей, оставался
в седле.
Оррик только хмыкнул. Даже не очень искушённый человек тут
заподозрил бы, что ему хотят отрезать возможность для побега. Но
раз уж взялся играть, то играй.
– Что, всё смотришь волком на такого удальца как я? – обращался
Аолан к Бергете как раз в тот момент, когда Оррик въехал на двор. –
Вынесла бы лучше вашего лучшего вина! Мне есть что отметить – Хальг
всё же выполнил своё обещание. Да и тебе тоже – моего терпения уже
было только на донышке, так что будь рада, что не пришлось отвечать
вместе с ним.
Бергета, стоявшая на крыльце, поклонилась Аолану, бросила
многозначительный взгляд на Оррика и ушла внутрь дома. Оррик же,
тем временем, спешился и привязал лошадь настолько в стороне,
насколько это было возможно. Как видно, скоро тут пойдёт потеха. А
в живучести серой кобылы и её способности восстанавливаться после
ранений он был не вполне уверен – в отличие от своих
собственных.
Еле успел Оррик разобраться с этим, как заскрипела тяжёлая
дверь, и показался Хальг, держащий в руках длинный свёрток.
Выглядел гном торжественно и мрачно.
– Господин зря сомневался в моём искусстве, – пробурчал он,
протягивая свёрток Аолану. Тот выхватил свёрток из рук гнома
нетерпеливым движением, ещё в два движения развернул и отбросил
тяжёлую ткань. Уставился на то, что было внутри, с нескрываемой
жаждой. А внутри был длинный и прямой одноручный меч, с маленькой –
очень уж маленькой, на взгляд Оррика – круглой гардой по местной
моде, в безыскусных ножнах из дерева и простой меди. Аолан глядел
на него не больше пары секунд, а затем выхватил, таким резким
движением, что не отступи Хальг сразу, то мог бы лишиться половины
лица, ножны же отшвырнул вслед за тканью. Меч, хоть и тщательно
отполированный, не заблестел на ярком утреннем солнце. По клинку
переплетались замысловатые узоры из тёмно-серых участков и более
светлых прожилок, отчасти напоминающие бегущие облака.