От последнего же из воинов с его фороракосом к тому времени
остались лишь пыль на дороге и стук когтистых птичьих лап. Как
видно, к своей клятве умереть вместе с господином он относился не
слишком серьёзно. Получившая в бок копытами птица с некоторым
трудом поднялась на ноги, но Оррик не стал проверять, возобладают
ли у неё инстинкты хищника и резанул по шее, так что кровь брызнула
веером. Последний фороракос с булькающими воплями носился по двору,
пока выросший как из под земли Хальг не запустил в него тяжеленным
камнем и он не рухнул, забившись в агонии. Широкий двор теперь весь
наполнился запахом крови.
– Господин чужестранец, вы ранены! – Бергета хотело было
подбежать к Оррику. Но остановилась, чтобы не напороться на почти
коснувшийся её горла серый меч.
Оррик действительно был ранен. Последний удар копья в ногу
оказался в особенности удачным, или неудачным, если посмотреть с
его, Оррика, точки зрения, это можно было почувствовать, даже не
глядя. Но его рука ничуть не дрожала. И разум тоже оставался
ясен:
– Ты, Хальг! Встань-ка там, где я могу хорошо тебя видеть, если
жизнь твоей служанки тебе хоть немного дорога! А ты Бергета вообще
и пальцем не шевели.
– Господин чужестранец, – Бергета приняла растерянный вид, –
неужто…
– Помолчи. Мой отец, мир его душе, всегда говорил, что типов,
которые подолгу таят зло и предпочитают убивать чужими руками, надо
держать на расстоянии клинка.
Хальг подошёл поближе, держа руки раскрытыми ладонями вверх.
– Дело не только в том, что Аолан давно заслужил смерть и моя
обида на него была справедлива. Помнишь, Оррик, я говорил, что
владеть волшебным сокровищем может лишь могущественный? На Меч
Штормовых Туч, который ты держишь ушла лучшая часть двух
десятилетий моей жизни и я хотел убедиться, что он попадёт в
достойные ру…
– Достойные руки – значит руки могущественные, руки которые
смогут удержать твой меч, так? Но кто сможет его удержать? Кто
достоин? Тот, кто силён, доблестен и усерден на пути Второго
Дыхания? Тот, кто богат и титулован, кто может нанимать умелых
воинов и учиться у лучших мастеров? Или, может, тот, кто уловками
ведёт других к гибели и хитростью стравливает дваждырождённых друг
с другом?
Оррик не проглядел того, что хотя Хальг говорил дружелюбно, но
при этом с каждым словом подходил всё ближе: