– А ведь меня уже предупреждали об этом, – вздохнул Намчен. –
Предупреждали, что настоящий бой – совсем другой.
– Мир был бы куда прекраснее, если б достаточно было послушать
предупреждение, чтобы тут же исправить свои недостатки.
– Угу. А вот тот предел, о котором ты говорил – это
завершённость ступени Молодости?
Оррик пожал плечами:
– Я не великий учитель боевых искусств, просто человек с
некоторым опытом. Твёрдо сказать не возьмусь. Но судя по примерам
из жизни, выходит так. Не знаю ни одного примера, хоть из жизни,
хоть из книг, чтобы на Зрелость кто-то прорвался одними лишь
тренировками. Даже если это тренировки с вывертом, придуманные так,
чтобы дваждырождённый столкнулся с собственными слабостями и
преодолел их.
Намчен посмотрел на Оррика странно:
– Учителя нашей школы говорят, что Ступени Детства и Молодости
лишь закаляют тело, разум и дух, а ступень Зрелости преображает
дваждырождённого – а найти путь к преображению каждый должен сам,
на своём опыте. Но я слышал и другое… – он замялся.
– Что путь к прорыву на Пути духовных боевых искусств лежит
через убийства?
– В Великом Инзе уже давно мир, только на границах варваров
гоняют. Даже между школами боевых искусств нигде нет смертельной
вражды. Мне сказали, что в нашем поколении ещё не появилось ни
одного дваждырождённого на Зрелости – не появилось от того, что
такая тихая жизнь убивает саму суть боевых искусств.
Оррик некоторое время молчал, потирая подбородок двумя пальцами.
Затем сказал:
– Я вот слышал, что для прорыва на Зрелость нужно совершить
невозможное. В этом есть некая загадка, не так ли – как отличить то
невозможное, которое сила Второго Дыхания каждый божий день
обращает в возможное, от того невозможного, которое нужно для
прорыва? И в словах твоих учителей тоже есть похожая загадка. Люди
преображаются с каждым прожитым днём. В чём отличие преображения,
нужного для Зрелости? Я не знаю, какая загадка ближе к сути, и тем
более не знаю правильного ответа. Может быть даже так, что всё это
лишь красивые слова, а на самом деле для прорыва нужны некие тайные
средства. Я лишь уверен, что никто и никогда ещё не прорывался
механическим повторением действий, которые под силу и простому
смертному. Даже если это убийства ради убийств. Знаешь, как война и
кровопролитие, наверное, помогут тебе прорваться? Превратив тебя в
чудовище, способное на вещи, которые для человека, которого я вижу
перед собой, были бы невозможны. Ну, скажем, поднести мне яда,
вместо исцеляющей мази, ради мести за неудачный бой, а потом
перерезать всех в этом притоне, чтобы некрасивая история не
выплыла.