Оррик присел и сделал первый разрез на шкуре:
– Даже не удаляясь своим рассуждением в божественные высоты,
скажу, что в такой логике есть порок. Если бы ты мог сказать
человеческим языком, что хочешь жить… а ты явно не мог, нет в тебе
никаких признаков волшебства и необычности. Но если б мог –
немногие люди прикончили бы тебя чисто ради еды. Да и тех мы бы,
пожалуй, приписали к чудовищам в человеческой шкуре…
Хотя Оррика и пробило на философию,
бдительности он не ослаблял. То, что рядом с прогалиной, где смерть
настигла невезучего оленя, есть ещё один человек, он заметил, едва
олень испустил дух. Не просто человек, почти наверняка
дваждырождённый, хотя и из слабых. Скрывается слишком умело… для
человека. Оррику очень хотелось окликнуть его или выхватить оружие.
Раньше он так бы сразу и сделал.
Но сейчас ему предоставлялся
превосходный шанс попробовать, насколько развились его чувства, в
реальной переделке, которая стоит сотни контролируемых тренировок.
Насколько он может отследить действия незнакомца по слуху… нет слух
был не главным. Иначе, не стал бы Оррик усложнять задачу чисто ради
успокоения себя мыслями вслух. Важнее было, насколько он может
чувствовать присутствие этого человека по его духовной силе, хотя
бы тут, в идеальных условиях, где поблизости больше нет крупных
существ – если кто и был, предсмертный взвизг оленя всех спугнул. А
человек – дваждырождённый, у которого силы в духовном теле больше,
чем у простого смертного, но который совершенно не обучен её
скрывать.
– Эй, ты! Бродяга!
Оррик чуть улыбнулся, прежде чем встать и обернуться на голос.
Его новое чувство его не подвело. Интуитивная убеждённость, что
незнакомец, кем бы он ни был, не станет нападать внезапно,
оказалась верной.
Незнакомец оказался сущим мальчишкой. Больше лет восемнадцати
Оррик ему бы не дал. Стройная фигура, тонкие черты лица и длинные
чёрные волосы, собранные в хвост на затылке позволили бы этому
юноше при желании сойти за девушку. Если руки как-нибудь спрячет –
уж очень крепкие и жилистые, хотя и с ухоженными ногтями. Сейчас
эти руки держали наготове тугой лук, со стрелой на тетиве, но
целиться в Оррика юноша не спешил. Лук, с отполированными до блеска
круто изогнутыми плечами, был с виду очень дорогим. Как и покрытый
красным лаком колчан со стрелами. А вот одежда на юноше выглядела
добротной, но простенькой – шаровары и зелёная куртка без украшений
– да к тому же плохо подогнанной.