— Броньку-то теперь вообще не снимаешь? — усмехнулся он.
— Мне, государь, броня привычнее ферязи али шубы боярской, —
ответил я.
Иоанн только фыркнул в ответ. Мы с ним были наедине, снова в
маленьком кабинете, окна которого выходили на одну из кремлёвских
стен.
— Поразмыслил я над твоим предложением, — сказал государь. — С
супружницей своей посоветовался. Боярам же пока ничего не
говорил.
Это радовало, иначе я мог бы просто не доехать до Кремля.
— Ты верностью свою делом доказал, и не раз. А кого тебе под
руку дать? Не могу придумать, — задумчиво произнёс царь. — Чтобы и
обиды не было, и служил так же верно.
Я тоже не мог вспомнить ни одного имени. Нет, имена самых
известных опричников вроде Скуратова, Басманова и Вяземского я
помнил ещё из школьной программы и околоисторических книжек, но
стоит ли их вообще звать? Вопрос хороший.
— Самому тебе дозволить людишек набирать… — скривился он. — Не
знаю даже.
Иоанн Васильевич, похоже, снова дул на воду, не желая выдавать
мне чересчур много полномочий. Осторожность и мнительность были его
неотъемлемыми чертами. А новая структура, если посмотреть с его
стороны, выходила слишком уж могущественной. Кормилась напрямую из
казённых денег, никому, кроме него самого, не подчинялась.
Ну а пока, фактически, на опричной службе состоял один только я.
Плюс дядька, да плюс ярыга Харитон. Великое войско, без слёз не
взглянешь.
— Кого слугами верными считаешь, тех и зови, государь, — сказал
я без тени сомнения. — Кто в том обиду увидит, тот не пойдёт. Кто и
впрямь слуга верный — подчинится.
— А кто обиду затаит? — испытующе глядя на меня, спросил
царь.
— Тот быстро из опричной службы вылетит, — сказал я.
Иоанн погладил бородку, задумчиво глядя в распахнутое окно.
— А ведь ябеда на тебя пришла, из Пскова, — сказал вдруг Иоанн.
— Ты, дескать, князя Курбского оговорил, обманул. Да и зарубил
подло, не в честном поединке.
— Я, может, и письма Жигимонтовы подделал? — засмеялся я, но
царь остался предельно серьёзен.
— Нет, — сказал он.
— Курбский тебя предал, государь. И получил по заслугам, —
сказал я.
— Словом предал, не делом, — возразил царь.
— Разве? А зачем тогда выход полков русских откладывал? По
Жигимонтову приказу, не иначе, — сказал я. — Мыслю, немало ещё
таких среди бояр и князей, кто двум господам служит.