И подобных интриганов хватало как в столице, так и в провинции,
начиная от Великого Новгорода и заканчивая далёкой Астраханью.
Работы мне хватит надолго.
Мы въехали наконец в Москву, которая сейчас была не тем
мегаполисом, который я знал, а всего лишь огромной деревней,
надеясь остановиться где-нибудь поближе к центру, хотя бы у
Китай-города.
Отовсюду доносились людские голоса, конское ржание, собачий лай,
детские вопли и смех. Пахло дымом из печей и конскими яблоками.
Воздух в Москве был ничуть не чище, чем в двадцать первом веке, а
то и наоборот. Сотни и тысячи топящихся изб, в том числе, топящихся
по-чёрному, генерировали тонны дыма и сажи, отчего снег в городе
напоминал соль с перцем.
Остановились мы в уже знакомом месте, неподалёку от Лубянки.
Постоялый двор тут был вполне приличным, подороже иных, селились в
нём не все подряд, а только уважаемые и небедные люди. Купцы,
приехавшие по торговым делам, дворяне, приглашённые в Москву,
богатые паломники.
Зимовать, впрочем, почти все предпочитали дома, но когда нужда
гонит прочь, заниматься делами, особо не повыбираешь. Вот и нам не
сиделось на месте, хотя я, признаюсь честно, с удовольствием бы
сидел в отцовском поместье у тёплой печки. А то и вовсе строил
собственное в землях черемисов, на пожалованной мне земле. Надо
будет, кстати, наведаться туда. Взглянуть, что вообще из себя
представляет моё поместье, с которого, между прочим, я обязан по
разряду выставлять воинов.
Но пока — Москва и московские дела.
После долгой дороги расслабиться в жарко натопленной бане, сидя
с кружкой пенного, это не просто удовольствие, это настоящее
блаженство. Смыть с себя застарелый пот и дорожную грязь, подышать
паром, прогреваясь до самых косточек после долгого зимнего
путешествия. Я даже представил, что мне пришлось бы ехать сразу в
Кремль, благоухая конским потом. Да мне самому стыдно стало бы.
Рана моя затянулась, оставив после себя уродливый шрам как
напоминание о том, что никогда не стоит поворачиваться к недобитому
врагу спиной. Даже если ты думаешь, что бой окончен.
Следующим утром я облачился в доспех, подаренный мне государем,
взял сумку с письмами, и поехал к Кремлю, чистый, свежий и
ухоженный. В Кремле меня знали, если не в лицо, то понаслышке
точно, я успел и примелькаться, и стать фигурантом самых разных
слухов.