— Преставился, — коротко ответил я.
У Иоанна сверкнули глаза, он весь кипел от гнева, искрился, как
оголённый провод. Не влезай, убьёт.
— Жигимонту продался… И ради чего? За какие грехи мне это… —
тихо произнёс царь.
Я молча ждал, когда он закончит чтение.
— Преставился как? — спросил он, вновь поднимая на меня взгляд.
— Когда?
— На Обрезание Господне, голову я ему отсёк, — сказал я.
— Ты? — не понял государь.
— Напал он на меня. Тому все бояре свидетели, первым напал, на
безоружного! — на всякий случай зачастил я. — После того, как я его
в измене обвинил прилюдно.
— Ла-адно… — протянул царь, хмуря брови.
— Полками командование князь Мстиславский принял, шлёт тебе свой
поклон, — добавил я, протягивая ему запечатанное письмо от воеводы.
— Выступили в поход на Мариенбург, от него, мыслю, на соединение с
юрьевскими пойдут.
— Добре… — проворчал царь, ломая печать.
Я подождал, пока он прочитает письмо Мстиславского, в котором
наверняка всё описано было куда подробнее, нежели то рассказал
я.
— Помог тебе, значит, подарок мой, — хмыкнул Иоанн, не отрываясь
от чтения.
— За то благодарствую, государь, — я поклонился, прижав руку к
груди.
Он дочитал и посмотрел на меня в упор из-под кустистых бровей.
Не мигая, не отводя глаз. Долгим изучающим взглядом.
— Что делать с тобой, ума не приложу, — сказал он. — И наградить
надобно. И наказать не помешает.
— Дозволь служить тебе, государь, — сказал я.
— Ты и так на службе моей… Как в новики поверстался, так и
служба началась, — пристально глядя на меня, произнёс Иоанн.
Я набрал воздуха в грудь, на всякий случай скрестил пальцы,
мысленно пробормотал короткую молитву.
— Дозволь измену выискивать, государь, — произнёс я. — Много
врагов у тебя. И тайных больше, чем явных.
Иоанн прищурился, снова становясь похожим на далёкого азиатского
предка, огладил бороду.
— Ты и без моего приказа тем занимаешься, — хмыкнул он.
— Стараюсь, государь, — сказал я.
— И чего же ты тогда просишь? Чин боярский? — спросил он.
— Полномочий прошу на то, явных и тайных, — сказал я.
— Карать и миловать хочешь? — нахмурился государь.
— Выискивать, — я твёрдо стоял на своём. — Карать и миловать ты
уже по своему разумению будешь.
Царь задумчиво покачал головой, словно пытаясь понять мои
мотивы. В нынешней системе координат поместный воин и дворянин
должен заниматься военным делом, рубить врага в чистом поле,
стяжать славу. Это было честно и правильно. А то, что я просил у
государя, дела тайные и скрытные, не приносили ни чести, ни славы,
скорее даже наоборот.