«Не за так» - это, по-тимохиному – выходило в десяток ордынских
серебряных монеток – дирхемов, по здравому размышлению – не фиг-то
и шиш! Овчинка выделки явно не стоила, Горшеня на нее б и раньше-то
не повелся, а уж тем более, сейчас, когда сам заозерский князь в
тайных покровителях ходит.
Карась, конечно, обиделся, затряс бороденкой своей рыжеватою,
глазками поросячьми под белесыми ресницами захлопал, протянул:
- Ну, смотри-и-и-и, ексель-моксель, как бы тебе теперь все боком
не вышло.
- Не выйдет! – сказал, как отрезал, плотник.
Да еще с таким видом сказал, что выжига-приказчик, что-то такое
нутром почуяв, не стал «наезжать» на Горшеню в открытую, а так,
устраивал лишь мелкие пакости, на большие не решаясь. В том, что от
него зависело, Карась понемножку подличал – на самые худые работы
плотника нового ставил. Кого после дневного перехода сани
осматривать заставить? Горшеню, конечно же. Кому поломки, на ночь
глядя, править? Ему же, и часто – не в очередь. Горшеня, конечно,
мог бы и возмутиться придирками, но князь настрого наказал – «без
нужды не высовываться» - вот плотник и терпел. Да ведь и можно было
терпеть-то – толика серебра преизрядная за все была обещана, мало
того – частью и выплачена уже. Теперь чего ж? Назвался груздем –
полезай в кузовок.
Глава 5
Предатель
В Казани-граде поручил Карась новому обознику очередной ремонт,
мелкий, но нудный – там досочку заменить, сям – дышло подправить –
это покуда все остальные отдыхали-веселились. Расположились
обозники на окраинах, в двух караван-сараях – в один не
поместились, больно уж людей-коней много. И так-то было тесно, да
никто не жаловался – тесно, да тепло, да сытно, пьяно. Князья – и
московский, и заозерский – на «посольство» серебришка не пожалели,
и корм был, что надо, и питье, особенно здесь вот, в Казани. Воины
да обозные, что постарше рангом, в гостевом караван-сарая доме
спать полегли, вес ж остальные – во дворе разбили шатры, костры
запалили. Горшеня тоже, конечно же, в дом не попал – так, у
костерка, плотничал, стучал топорком, стамесочкой, подправлял
кое-что.
И, работу вечернюю сладив, в костер дровишко кинул – пусть шает
– да уж и спать в шатер идти собрался, как вдруг…
Показалось, вроде как мелькнула по двору чья-то быстрая
крадущаяся тень. И, главное – что подозрительно-то – если ты
здешний – так зачем тебе красться? А если обозный – тем более. У
ворот стража выставлена, мало ль , с улицы кто зайдет с намерениями
нехорошими – чегой-то украсть, так этот – кто крался – как раз к
воротам бросился… не знает, что там стража? Ну, так словят сейчас,
шум поднимут.