Кто будет бояться и уважать меня, если узнает, что я сидела на
куче тухлятины в дырявом горшке?
– Итак, жаба, я достаточно пьян, чтобы начать разговор, – с
усмешкой сказал грязный царевич и громко икнул. – Квакни, если
поняла.
Я смерила его презрительным лягушачьим взглядом.
Мне не понравилось, что он дал мне такое унизительное
прозвище.
Жаба!
Я великая и могущественная черная жрица! Владычица Храма Змей!
Богиня тайн и черного колдовства! Хозяйка смерти! Мать ужаса! Жена
мести! Сестра гнева!
Видимо, в порыве ярости я все же квакнула, потому что немытй с
гадкой улыбочкой продолжил:
– Имя у тебя есть? – спросил царевич и опрокинул в себя чарку
вина. – Квакни раз, если да.
Мое имя.
Я дико выпучила глаза на ухмыляющегося бродягу и поймала его
испытывающий взгляд, словно нырнула в зеленую топь, покрытую
ряской.
Вдруг из моей лягушачьей головы вылетело все, что я с таким
достоинством и гордостью хотела сказать.
Мое имя?
О, черные боги. Кажется, вселение в лягушку чревато одним
серьезным недостатком – короткой памятью. Как же меня, Тьма подери,
зовут?
Мое имя!
Ну, такое яркое и сильное, внушающее ужас… Его все знали и
боялись произносить в ночи...
Мое имя...
Я забыла.
– Проклятие! – выругался царевич, окончательно потеряв терпение.
– Чтобы снять порчу, я должен узнать твое имя, ведьма!
Ну, что за глупый смертный?
Я вообще не занимаюсь причинением мелкого личностного вреда.
Мое предназначение – мор, чума и проказа, а также воскрешение
мертвецов. Все это сделал с ним Чернобог, чтобы я, наконец,
выбралась из болота. Жалкие людишки меня не интересуют.
– Постой-ка, не так быстро, – вдруг перебил поток моих кваков
оборванец. – Так, может, ты злая ведьма, что лет двадцать назад
жила на Мертвом болоте? Местные утопили ее. Как же ее звали? Точно.
Бабка Суханка! Она присухами баловалась, мужиков губила. Так-так.
Завтра отнесу тебя к Шемахе порчу снять. Мне забот и без жаб
хватает.
Что за бред!
Я не бабка Суханка! На моих глазах Храм Змей оброс лесом и
опустился на дно болота на двести локтей! Мне несколько тысяч
лет!
– Не ори на меня, жаба! – крикнул царевич и грозно стукнул
кулаком по столу, пронзив мою тушку свирепым хмельным взглядом. –
Хватит на меня квакать!
О, Чернобог, вразуми этого пьяницу.
Грязный царевич внезапно успокоился и задумчиво почесал
подбородок. Мне даже показалось, что он, наконец, что-то понял.