– Плохо дело. Совсем рехнулся. Спорю с жабой. Надо проспаться.
Утро вечера мудренее. Эй, хозяин! Отведи меня в комнату. И жабу
захвати. И ночной горшок, а то мне что-то совсем хреново…
Вдруг дверь в корчму с грохотом распахнулась, и в комнату
ворвались два воина с мечами наперевес.
– Взять его, – приказал третий в кольчуге, войдя следом.
– Доброго здравия, царевич Мстивой, – заискивающим тоном
произнес корчмарь и согнулся в раболепным поклоне. – Вот он здесь,
как вы и предсказали. Мы подмешали дурман-траву в еду и напитки,
как вы и велели. Теперь он совсем готовенький. С лягушкой, вот,
сидит-разговаривает.
Голос... Кажется, я
узнаю его.
Это он отравил немытого на
болоте.
Оборванец успел спрятать меня в
нагрудном кармане, когда его схватили воины Мстивоя, невысокого
худощавого смертного с пепельными волосами и жуткой улыбкой,
застывшей на его лице, словно маска. Люди в корчме шептались, что
он злоупотреблял ядами, поэтому его так и перекосило.
А как перекосит оборванца, когда он
проснется и узнает, что его везут на казнь?
Четыре тысячи восемьсот двадцать три
удара его сердца – столько мы тащились в телеге по ухабистой
склизкой дороге, окруженной стенами темного леса, а потом еще две
тысячи четыреста пять ударов – по деревне, похожей на большой
муравейник, в центре которой на холме стоял большой деревянный
терем.
Когда-то давно он, видимо, был
разукрашен яркими красками, а теперь – облез и покосился.
Пять тощих башенок венчали
коричневые луковичные купола, из-за чего постройка больше смахивала
на засохший букет тюльпанов.
Моя лягушачья морда, наверное, стало
еще зеленее, когда я увидела, что весь царский двор завален
навозом.
– Великий Тарнхолм, – с гордостью
сказал возница, когда телега остановилась возле грубо сколоченных
деревянных ворот, после чего беглого царевича швырнули в темницу,
похожую на обитый железом коровник.
О, черные боги! Неужели все так и
закончится?
– Мы все умрем, – вдруг задумчиво
произнес немытый царевич, придя, наконец, в сознание. – Спаси нас.
Ты же вроде мудрая жаба, колдовством наделенная. Поквакай и призови
нечисть. Я хочу жить. А ты? Чего молчишь? Жить не хочешь?
Хорошая попытка, смертный, но я уже
несколько тысяч лет как мертва. Если умрет этот носитель, я вселюсь
в другой. Какая разница? Одной лягушкой меньше, одной лягушкой
больше.