Его слова вдруг заставили меня
задуматься.
О, черные боги, а вдруг я растратила
всю свою личную силу?
Я не могу так рисковать своим
бессмертием! Не для того я пролила реки крови и разрушила десятки
царств, чтобы в итоге сгинуть навеки! Небытие подождет!
Итак, смертный, слушай меня, великую
и могущественную черную жрицу!
Я никому и никогда не помогаю просто
так, творить добро – ниже моего достоинства, но сегодня я сделаю
исключение.
Ты отравник, поэтому выпей мой яд.
Он временно превратит тебя в труп, а потом очнешься где-нибудь в
помойной яме и сбежишь. Если тебя, конечно, не
расчленят.
Оборванец, конечно же, ничего не
понял из моих кваков, поэтому я прыгнула ему на лицо – прямо на
рот, чтобы этот тупица догадался опустошить мой ядовитый
желудок.
Вдруг произошло нечто
чудовищное.
Его губы скользнули по моему липкому
животу, и это было воистину отвратительно.
Надеюсь, Чернобог, ты сотрешь это
воспоминание из Чертогов моей памяти.
***
– Твою ж мать! – выругался немытый
царевич и сбросил меня с лица, после чего брезгливо отплевался и
несколько раз вытер рот полой грязного кафтана.
Как будто мне было приятно.
Есть, конечно, шанс, что я выживу,
но если ошибаюсь, то скоро нас живьем закопают в землю.
Или как сейчас принято у смертных?
Сожжение заживо? Утопление? Четвертование?
– Из моей отрубленной головы точно
сделают кубок, – вдруг насмешливо сказал оборванец, и я раздраженно
квакнула.
В мои времена из головы царственной
особы делали мяч, и две группы ритуальных смертников должны были
забить его в ворота Чернобога или Белбога, после чего проигравших –
убивали, а победителей – убивали с большими почестями.
– Ты постоянно квакаешь. Да у тебя
язык без костей, – проворчал царевич.
– Что это с ним? – спросил один
стражник другого, заглянув в зарешеченное окно темницы.
– Спятил на болотах, когда
скрывался, – ответил ему кто-то.
Лязгнул замок, скрипнула дверь и в
темницу вошли двое рослых мужчин в доспехах.
– Вставай. Пора на выход, царское
высочество, – сказал один из них и вывел пленника на улицу.
Я обреченно поскакала за ними
следом, чтобы не пропустить свою очередную смерть.
Перед облезлым деревянным теремом
уже возвели помост, на который нужно было подняться оборванцу,
чтобы положить голову на плаху – трухлявый багровый пень, и
бесславно сгинуть под унылым пепельно-серым небом.