Время шло, а я все безостановочно
прыгала, словно одержимая Чернобогом.
Наконец, впереди замаячил поминальный
чертог. Играли гусли, гремел топот, звучали песни.
Эту традицию смертных я могу понять.
Смерть – это всегда праздник, особенно когда она – не твоя.
Я была у порога, когда вдруг что-то
пошло не так.
Сначала люди хором пели и танцевали,
а затем начали кричать и бегать, как дикие звери.
Билась посуда, падали лавки, ломалось
дерево.Толпа
смертных бросилась к двери, резко замерла и рухнула на
пол.
Из-под двери рекой потекло густое
красное вино. Запахло железом.
Я брезгливо отскочила от
растекающейся по полу лужи, и вдруг дверь со скрипом открылась.
На фоне изрубленных, изувеченных и
обезглавленных тел стоял царевич Здебор, одетый в белый кафтан,
покрытый алыми разводами.
Он вытер лицо окровавленной рукой и
рассмеялся, как безумец.
– Что еще изволите, владыка
Тарнхолма? – спросил воин в доспехах, равнодушно добивая мечом
раненых.
– Сожгите все, – сухо приказал Здебор
и вытер лезвие меча о голенище белого сапога, ставшего багровым,
как царский плащ, который накинул на его плечи какой-то
военачальник.
И вдруг он бросил взгляд на пол и
увидел меня, зеленую лягушку в кровавом пруду, и наклонился, чтобы
сжать в руке.
– Ждите меня во дворе, – сказал
Здебор, и его красивое лицо исказила жуткая усмешка, после чего он
решительным шагом направился к покоям младшего брата.
Здебор ударом ноги распахнул дверь. В
комнате никого не было.
Хотен ушел? Без меня? Где Шемаха?
Все обо мне забыли и
бросили меня, так получается, великий Чернобог?
А как же магическая связь? Она уже
разорвана? Или нет?
– Он не мог далеко уйти, – сквозь
зубы сказал царевич и стиснул кулаки так, что у меня изо рта чуть
не вылезли кишки. – Найти его. Любой ценой, – приказал Здебор своим
воинам, следовавшим за ним, словно тень, от самого кровавого
чертога.
Хищно осмотревшись, царевич опрокинул
светильник с горящей лучиной и по деревянному полу поползла
огненная змея.
Развернувшись на каблуках, Здебор
поспешно направился по темному коридору к выходу из дворца, и вдруг
в стену вонзилась стрела, ловко отбитая им на лету.
Из тьмы выплыл мужской силуэт, и,
судя по отросшим волосам, это был младший царевич.
Он вернулся!
В глубине души я знала, что он не
бросит меня.
При виде Хотена мое сердце бешено
забило, и если бы Здебор не стиснул меня в руке, я бы радостно
квакнула.