– Запомни этот миг, девка, – Сидд наклоняется к моему уху. – Те,
кто мне перечат, будут наказаны. Пусть его судьба станет для тебя
уроком.
Он снова ловит меня за подбородок и проводит большим пальцем по
губам. На них и на коже остаётся липкий тёплый след, от которого я
немедленно чувствую тошноту. В нос ударяет запах металла.
Взгляд холодных серых глаз темнеет, когда он смотрит на мои
губы, потом хватает за волосы и целует. Я не могу сопротивляться,
но ощущаю новую эмоцию двуликого, которую описала бы как…
возбуждение, желание, азарт.
Безумец… Он радуется отнятой жизни. И я каким-то образом
усиливаю это чувство.
– Мы сыграем свадьбу сегодня же, – шёпотом объявляет он,
отстранившись немного. – Раз ты обещала себя стольким мужчинам
сразу, нужно поскорее заявить о своих правах на тебя.
– Н-нет, я… – пытаюсь возразить, но Сидд не слушает.
Отстранившись, он облизывает испачканные кровью губы и толкает
меня в пространство между колоннами. В глазах темнеет, и мне
начинает казаться, будто я провалилась под воду.
Я полностью погружён в работу, так что, когда чашка, которую моя
служанка ставит на краю стола, внезапно трескается и заливает
лежащие передо мной бумаги, не сдерживаю ругательств:
– Кейда, твою мать! Ну что за…
– Простите, господин! Молю, не губите! – служанка падает на
колени и низко опускает голову.
– Да что ты… Проклятье! Дай полотенце!
Она вскакивает и трясущимися руками начинает собирать пролитый
чай. Я успеваю спасти книги, чистую бумагу, но письмо, над которым
я работал последние часа три, уже никуда не годится.
– Простите, господин, – запинаясь и трясясь от ужаса, умоляет
она. – Я не представляю, как это случилось. Клянусь жизнями своих
детей, с чашкой было всё в порядке. Старинный сервиз… не
представляю, как она могла…
Я едва понимаю, что она бормочет, закрываю глаза и медленно
выдыхаю, успокаивая вторую душу. Люди слишком чувствительны к нашим
эмоциям. Паникуют по поводу и без.
– Всё в порядке, – произношу, когда сердце немного
успокаивается.
– Ваше письмо, господин…
– Пёс с ним.
– А чашка? Дорогой же сервиз… Как же так?
Я ловлю её за руки и улыбаюсь. Раздражение сменяется
спокойствием и ощущением баланса. Должно быть приятно.
– Это просто чашка. Да, старая и дорогая, но, к счастью, она не
последняя, – я смотрю на стол, уже протёртый. То, что осталось от
лопнувшей чашки, сложено аккуратной горкой. – Мне нужен новый чай,
сможешь принести?