– Давай скорее, иначе нас обеих накажут, – ворчит она,
зачерпывая воду, к счастью тёплую, и наполняет таз. – Нужно тебя в
порядок привести.
Меня пугает всё, что происходит. Я стесняюсь, никого здесь не
знаю, голова болит так, что кажется, будто в мои виски вонзили по
стреле.
Всё происходит слишком быстро!
– Скорее, – Эйна вручает мне тряпку, сама хватает за вторую и
начинает тереть мою спину.
Ничего не остаётся. Я наклоняюсь умыться, провожу тряпкой по
рукам. Хочется спросить про волосы, но так и не решаюсь. Эйна
слишком спешит.
Ситуацию омрачает ещё и то, что за ширму постоянно кто-то заходит.
Мыло оставить, полотенце подать. Все они женщины, но я чувствую
себя неуютно, пугаюсь и вздрагиваю. В ушах стоит звенящий писк, мои
щёки горят от стыда. Почти всё за меня делает Эйна.
– Что за… – неожиданно замирает она, когда поворачивает меня
боком и начинает оттирать предплечье.
– Ты о…
Девушка резко прижимает палец к моим губам и наклоняется к
уху.
– Ты невинна? – непонятно к чему спрашивает она.
Закипающая во мне паника укалывает в самое сердце. А что, если
это мой шанс спастись? Вдруг, если признаюсь, Сидд побрезгует
жениться на мне?
– Нет! – торжественно объявляю я.
Эйна качает головой и возвращается к своему занятию, будто мы
обсуждали какую-то ерунду. Вроде стала бы я облизывать мёрзлых
лягушек или люблю ли бегающих по умывальнику мышей.
– Дура, – огорошивает девушка. – Если отдалась своему Валфрику
до свадьбы – полная.
Я не понимаю, к чему этот разговор, и решаю промолчать.
– Ты ему больше не нужна, он уже взял, что хотел. А Сидд, если
узнает, отдаст тебя своим воинам. Как порченую. Женщина принадлежит
тому, кто первый её взял.
– Но я не хотела за него замуж! Меня силой привезли! С чего мне
было беречь себя для этого… мерзавца!
– Ш-ш-ш! – одёргивает меня Эйна. – Эбба, его мать, здесь. Если
она услышит, тебя вышвырнут в казармы, и ты сильно пожалеешь о том,
что не держала язык за зубами, – она замолкает, и её взгляд
становится стеклянным. – Ты знала, что иногда они делают это… под
второй личиной?
На этой фразе я просыпаюсь окончательно. К горлу подкатывает
тошнота, по коже проносится ледяная волна страха. Если сейчас по
умывальнику действительно пробежит мышь, да так нагло, что смахнёт
хвостом одну из баночек, я даже не моргну, хотя боюсь мышей. В
жизни теперь есть вещи куда хуже.