Но потом я кое-что вспоминаю. Моя мама обожала кино про Анжелику
маркизу ангелов. И не только кино. У нас в доме имелось аж полное
собрание сочинений Анн и Сержа Голон. Все приключения прекрасной
маркизы, которые и я от скуки прочитала.
Мне в память врезался один эпизод. Точнее, песенка, которую пел
сладкоголосый мальчик-паж:
«Мой долг служить вам, не щадя головы, и не жалея сил,
Но если бы это были не вы, жестоко бы я отомстил…»
Там тоже вассал вынужден был уступить любимую женщину сюзерену.
Своему королю.
Лин Ван могуч, я сама видела, как он управляется с парными
мечами дао! Он снес бы голову любому, кто посмел бы положить на
меня глаз!
Единственный, кому Лин Ван не смеет возразить — это император.
Который и сделал Лин Вана тем, кто он есть. Дворянином, командиром
Парчовых халатов. Лин Вану дана безграничная власть. А он взамен
поклялся жизнью, что не предаст.
Мой генерал — человек чести. И вот он стоит, живой труп, и
боится поднять на меня глаза! Ему и больно, и стыдно, и горько.
Потому что с сегодняшней ночи я - женщина императора! А Лин
беспрекословно меня уступил!
И я не выдерживаю. Командую:
— Стойте!
Носильщики замирают.
— Опустите меня!
Миг — и я на земле. Точнее, по-прежнему в носилках, но я больше
не смотрю на Лин Вана свысока. Мой любимый всего в двух шагах —
рукой подать.
— Генерал Ван, — говорю я, — подойдите.
Он с огромным трудом делает пару шагов. Будто на ногах у
генерала пудовые камни. Голова его все также опущена. Я пытаюсь
оживить этого мертвеца:
— Посмотри на меня, Лин!
— Госпожа!
В его взгляде отчаяние. Слуги, а их человек двадцать, включая
носильщиков, обращаются в слух. Еще одно неосторожное слово — и нас
обоих казнят! Лин боится не за себя — за меня.
— Не надо, госпожа, — тихо говорит он и низко мне кланяется. —
Идите, куда шли.
— Поднимите меня, — командую я носильщикам и слышу
разочарованный вздох.
Скандала не случилось. Я стискиваю зубы.
В этот момент я принимаю решение: жить! Лин Ван потерял надежду,
но я нет!
Этот сильный мужчина, железный человек, боевой генерал не в
силах биться за наше с ним счастье. Он отступил. Придется мне,
женщине.
Не знаю, как я это сделаю, но я пойду босиком по камням, пусть
даже среди них будут острые. А скорее всего, что они такими будут
все. Торчащие из земли пики, каждая из которых оставит на моей
босой ступне шрам. И все камни, по которым я буду ступать, зальёт
моя кровь.