За окном занимался хмурый апрельский рассвет. Я сидел в
кабинете, просматривая последние данные испытаний, когда дверь
распахнулась без стука. Вбежавший Сорокин непривычно бледен.
— Леонид Иванович! Только что курьер из Наркомата... — он
протянул мне пухлый конверт с сургучными печатями.
Внутри оказалось заключение Института металлургии, подписанное
самим академиком Бардиным. Я пробежал глазами первые строки и
почувствовал, как холодеет внутри. Срочная экспертиза выявила
«критические методологические нарушения» в наших испытаниях
брони.
— Это еще не все, — Сорокин нервно теребил край пиджака. — На
проходной уже ждет целая делегация из Академии наук. Возглавляет ее
профессор Самарин.
— Самарин? — я на мгновение задумался. — Тот самый, что
консультирует «Сталь-трест»? Вот, значит, откуда уши растут?
В дверь деликатно постучали. Вошел Мышкин, как всегда
невозмутимый:
— Леонид Иванович, академическая комиссия настаивает на
немедленной встрече. И еще... — он понизил голос. — Мои люди
докладывают. Самарин вчера встречался с Беспаловым в ресторане
«Прага».
Я медленно поднялся из-за стола:
— Что ж, придется принять товарищей ученых. Александр
Владимирович, — обратился я к Сорокину, — срочно найдите
Величковского. Скажите, чтобы захватил все протоколы испытаний. И
пригласите Головачева, пусть организует чай для высоких гостей.
Через десять минут в кабинет чинно вошла группа людей в
добротных, но старомодных костюмах. Впереди выступал профессор
Самарин, высокий худощавый старик с аккуратно подстриженной седой
бородкой.
— Позвольте представиться, — он церемонно поклонился. —
Профессор Самарин, председатель экспертной комиссии Академии наук.
А это мои коллеги.
Я рассматривал его цепким взглядом. За внешним академизмом
чувствовалась какая-то плохо скрываемая нервозность.
— Видите ли, уважаемый... — едва усевшись, Самарин достал из
портфеля бумаги. — Мы обнаружили серьезнейшие нарушения в методике
ваших испытаний. Во-первых, совершенно недопустимое отклонение от
стандартной процедуры термической обработки. Во-вторых...
В этот момент в кабинет стремительно вошел Величковский. Увидев
Самарина, он резко остановился:
— Александр Петрович? Какими судьбами? Помнится, в двадцать
третьем вы доказывали невозможность получения высокопрочной брони
без легирования никелем.