И рубашки белые переводить вот так, каждый день меняя на новую,
– тоже дурость.
Что нарядное надобно до особого случая, что…
- Доброго утра, - Тимофей махнул рукой. – Как? Живые?
- Всё нутро отшиб, окаянный, - пожаловался Метелька, берясь за
стул. – Добьёт он нас, дяденька Тимофей… вы б сказали…
- Я б сказал, что слабо он вас гоняет, если ещё силы есть языком
шевелить, - братец хохотнул, а тень его, просочившись под стол,
попыталась дотянуться до меня когтистою лапой, но я ногу убрал. И
тень обиженно засвистела. – А ну тихо, Буча, разошлась…
И хорошо.
Значит, ему сегодня легче, если выпустил погулять. Лапа убралась
под стол, а сама тень, вернувшись к хозяину, облеглась. Туманные
кольца обвили ноги, а узкая змеиная голова устроилась на Тимохиных
коленях. Вот если моя походила на грифона, то Тимохина Буча была
драконом, узкотелым, длинным, словно с той, поднадоевшей мне
китайской ширмы сошедшим.
- Доброго утра, - Татьяна вошла под руку с дедом. И мы
поклонились, что ей, что патриарху, который ответил кивком. Взгляд
его задержался на мне, явно выискивая недостатки в облике, потом на
Метельке. И тот под взглядом замолк и вытянулся.
- Савелий, после завтрака загляни, - произнёс старик, помогая
Танечке сесть.
Вот… семейный завтрак. Все свои. Разве что Еремея нет. Небось
или отбыл по поручению, или остатки гвардии Громовых гоняет.
Сложно тут всё.
Ненадёжно.
А мы тут в приёмы играем.
Великосветские.
Нет, я понимаю, что и это – наука, только… вон, лакеи подают
завтрак. Звучит негромкая музыка. Беседа идёт. Щебечет Танечка,
что-то ей отвечает Тимоха. И дед порой снисходит, чтобы замечание
сделать. Или спросить. Мы помалкиваем. Не то, чтобы кто-то затыкал,
но… не доросли мы ещё до взрослых разговоров.
Да и не особо тянет.
Я слушаю одним ухом, но всё больше по привычке, потому как не
принято за завтраком говорить о вещах серьёзных. Вот, о погоде,
которая держится неплохою и хорошо бы, чтоб ещё пару недель так. О
театре Менском, где чего-то там ставят и даже будто бы столичная
прима приехать должна. О заседании благотворительного комитета,
куда Танечка собирается наведаться. О выставке автомобилей,
оранжереях графини Панской, о которых даже писали в местных
газетах, о сортах чая и кормушках для птиц… кто бы знал, о какой
ерунде можно говорить и весьма серьёзно. И главное, будто бы
ничего-то более важного не происходит.