– Как тебе денёк? – спрашивает Митька.
Зубоскалит.
– Да, прекрасный, – говорю. – Солнышко светит, птички поют,
ягоды только поспели. И ветерок, как раз нужной температуры: не
горячий, но и не холодный. Очень освежает.
– А знаешь, что мы сделаем, когда повесим тебя?
– Полагаю, спустите портки и начнёте под хвосты друг друга
пользовать?
В ответ на моё оскорбление Митька подходит и с размаху бьёт по
колодке, но не для того, чтобы она опрокинулась, а чтобы
зашаталась, заставляя меня балансировать на грани жизни и смерти.
Подумать только, это ничтожество когда-то было холопом самого
низкого сословия, из тех, что никогда не получат свободу. А теперь
вон как нос задирает.
Всё потому, что лес ему силу дал.
Он всем её дал: кому-то больше, кому-то меньше. Митьке повезло и
ему достался кусок пожирнее.
– Нет, – отвечает Седой. – Мы двинем прямо к торгашам на
Перепутье, и как следуем там напьёмся. Не боись, и за тебя кружку
опрокинем.
– Спасибо, не надо. Не хочу, чтобы обрыганы, вроде вас, меня
поминали.
Доставлять им удовольствие и просить пощады я не собираюсь. Если
они хотели насладиться мольбами, то зря надеялись. Поскрипеть
зубами – вот и всё, что у них сегодня получится.
– Толкни уже сучёныша, – произносит Валера Свистун. – Хочу
посмотреть, как этот выблядок болтается. Как его рыло вздуется.
– Я из его черепа чашу сделаю! – добавляет Конопатый.
Каждого из разбойников я знаю по именам и прозвищам: когда-то
давно уже доводилось пересекаться, да я ещё ребёнком был. Они меня
не запомнили, а я их – очень даже.
– Не торопись, – возражает Седой. – Пусть постоит. Чем дольше
тянем, тем ему горше умирать будет. Вот, попей.
Протягивает мне бурдюк с яблочным вином. Не таким плохим, как
могло бы показаться при взгляде на облезлых и побитых жизнью
разбойников. Должно быть, ограбили одного из торговцев на дороге –
тут много телег ездит.
Набираю полный рот и выплёвываю его в рожу главаря. Митька Седой
лишь ухмыльнулся, вытирая лицо рукавом.
– Ничего, на покойников не сердятся.
– Яйца бы ему оторвать, да в глотку затолкать! – злобно
произносит Свистун.
– По крайней мере они у меня есть, – говорю.
Разбойники думают, что всё кончено. Я проиграл, а они
победили.
Как бы не так.
У меня в рукаве – старый, ржавый кусок серпа. Маленький и тупой:
таким человека не убьёшь, но верёвку перерезать можно. Главное,
отвлекать их до тех пор, пока путы на запястьях за спиной не
разойдутся. И уж тогда я им устрою заварушку! Уложу столько,
сколько смогу.