Я накликала позор на свой род, обрекла их на жизнь в немилости у
шаарданов, лишила отца земель, обещанных драконом, алмазных шахт… И
была изгнана. Потому что общество того желало, потому что отец
хотел отмыться от «грязи», очистить своё доброе имя.
Я отказалась от щедрого «подарка» Морены, проведя ритуал, а в
итоге отреклись от меня. Предпочли забыть о моём существовании,
бросили на смерть, но я выжила. Надо же… кажется, это моё призвание
– делать всё назло.
Правда, не попадись мне Марта… я бы точно померла. Ужасной,
голодной смертью…
Собрала грязную посуду, составила в корыто, поставила греться
воду. Марта собиралась в город, но прежде чем уйти, она всегда
разговаривала с портретом своего сына. Он погиб, не дожив до
двадцати пяти.
Молодой, амбициозный, будущий имперский дознаватель, перешедший
дорогу шайке разбойников. Марта любила сына. Долго оплакивала, а
потом… продала имение, купила небольшой домик на окраине
деревеньки, а оставшиеся деньги раздала приютам. Так и жила с того
дня, пока не повстречала меня. Грязную, голодную оборванку,
скитающуюся по округе города, в которой уже мало кто узнавал
когда-то известную всем княжну…
– Пора, – произнесла, подавая Марте платок, чтобы голову не
напекло.
– Береги себя, девонька, сильно не переутомляйся, –
напутствовала она, повязывая платок.
– Не буду, – пообещала я и вдруг громко охнула от внезапной
резкой боли в предплечье.
В том самом месте, где красовался безобразный ожог – след от
метки истинной…
Ожог служил уродливым напоминанием о том дне, когда я посмела
отказаться от «подарка» Морены. Богиня хотела, чтобы люди знали в
лицо мерзавку. Чтобы я никогда не смогла больше носить открытые
платья…
За столько лет я перестала вспоминать о нём, о той боли, что
испытала в ту злосчастную ночь. Так почему я испытываю это вновь?
Неужели… Морена решила наказать меня вновь?
Я в ужасе и растерянности взирала на Марту, крепко прижимая
ладонь к тому месту, что горело огнём. Боялась увидеть метку
вновь.
– Ох, дочка… – охнула женщина, бережно обнимая меня. – Ты дыши,
милая, дыши. Больно, да? Давай осторожно посмотрим… – её голос
успокаивал.
Марта хорошо была осведомлена: у меня не было от моей
спасительницы секретов. Наоборот, я с неким садистским
удовольствием рассказала, что отказалась от навязанной истинности.
То ли я тогда гордилась своим поступком, то ли хотела услышать от
чужого человека, что совершила ошибку.