Резко дёрнул на себя — острая заноза вошла глубоко под кожу.
Мельком отметил боль, но был слишком увлечён исправлением схемы,
чтобы обращать внимание на такие мелочи.
— Вот здесь, — я начал быстро перечерчивать руны, — поток должен
идти по спирали, а не замыкаться. И здесь... — линейка скользила по
доске, оставляя чёткие линии, — нужен компенсирующий контур.
Последняя руна встала на место. Я отступил на шаг, довольный
своей работой, и тут заметил, как по линиям печати растекаются
тёмные капли. Взглянул на палец, потом на доску, опять на палец.
Блядь! Моя кровь...
Когда только успела?!
Схема внезапно начала наливаться красным светом. В воздухе
запахло озоном, волосы на затылке встали дыбом.
— Твою мать! — только и успел выдохнуть я, когда пространство
вокруг схемы начало искривляться.
Всех ослепила яркая вспышка, за ней последовал взрыв и ударная
волна…
Аркадий Николаевич Полозов.
Полозов шёл по длинному коридору административного корпуса.
Студенты, попадавшиеся навстречу, торопливо прижимались к стенам,
стараясь стать как можно незаметнее. И такое «уважение» его
полностью устраивало — за двадцать лет преподавания он научился
ценить власть страха куда больше, чем власть уважения.
Наконец впереди появилась массивная дубовая дверь с табличкой
«Ректор Имперской Академии Магии В. С. Чарский». Полозов коротко
постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл внутрь.
За массивным столом красного дерева сидел Вениамин Сергеевич
Чарский. Его длинная белая борода в сочетании с серым костюмом
безупречного кроя создавали образ человека, привыкшего к
власти.
На переносице поблёскивали дорогие очки в тонкой золотой оправе,
на запястье — платиновые часы. Солидно, без показной роскоши, но
каждая деталь говорила о положении владельца. На краю стола стоял
МАГбук, по экрану бежали строчки биржевых сводок.
— А, Аркадий Николаевич, — Чарский улыбнулся той особой улыбкой,
от которой у многих холодело внутри. И на самом деле, было немало
людей, которые предпочли бы увидеть гнев ректора, чем эту его
спокойную улыбку. — Присаживайтесь. Коньяк?
— Благодарю, не сейчас, — Аркадий опустился в кресло. — Вам
наверняка доложили… у нас проблема с распределительным
артефактом.
Чарский неторопливо отставил бутыль. Его движения оставались
спокойными, но Полозов успел заметить, как чуть сузились глаза
ректора за стёклами очков.