— Хитрец! Моя любимая, — рассмеялась Павлина, обняла его
за плечи, дождалась нужного тактаизамурлыкала негромко, на ухо: —В лунном сиянии
снег серебрится…
Голос у неё был такимже, как и
вся наружность, и даже нрав — мягкий, уютный. В него хотелось
укутаться, словно в тёплую шаль.Константин с удовольствием позволил себе эту
малость, прикрыл глаза и с улыбкой окунулся в чужую
песню.
19 февраля 1925
Напрасно Титова сомневалась в Хмарине: и без её напоминаний он
догадался, что после пропахшего перегаром шантана тащиться в
княжеский дом как есть — дурная затея.
Сначала Константин отдал распоряжение полицейским об опросе
жителей окрестных домов, потом отослал просьбу о визите судебного
художника в морг. Перекошенную и замёрзшую физиономию трупа
показывать кому-то не стоило, едва ли по ней можно опознать этого
человека, а вот когда он оттает, да с «натурой» поработает хороший
портретист — тогда можно о чём-то говорить.
Перед последним делом на сегодня, визитом в княжеский дом,
Хмарин заглянул домой, чтобы освежиться, побриться, причесаться и
переменить рубашку. Он терпеть не мог высокие визиты, родовитых
снобов и игру в куртуазность, но давно вышел из того возраста,
когда бунт против светских условностей может казаться достойным
идолом для принесения в жертву пользы.
Да, с разночинцами и даже последним отребьем всяко проще, ну так
и не найти ни одного толкового сыщика, который любил бы раскапывать
дела, связанные со столбовым дворянством. Как приговаривал один
знакомец, «что свинью стричь: визгу много, шерсти мало».
Кроме того, у Хмарина имелся и не связанный со службой интерес к
дому Шехонских. Не какие-то определённые планы, слова и действия,
но раз выдалась оказия — интересно взглянуть, чем живёт и дышит
этот человек.
По всему выходило, жил он прекрасно. Особняк на Сергиевской по
фасаду не из самых больших, немного в глубине за маленьким сквером,
но зато внутри — благолепие. Зеркала, хрусталь, латунные ручки на
дверях и паркет — всё так сияет, что глазам больно.
Иной раз для доступа к хозяевам таких домов приходилось целый
бой выдерживать, но здесь к визитам служивых как будто привыкли: у
Хмарина приняли шинель и шапку, вежливо сопроводили в гостиную и
даже предложили чай или кофе, пока хозяйка спустится. Сам Шехонский
давно отбыл на службу и принять полицейского не мог.