— Его без уверенности опознала Титова Анна Ильинична. —
Константин не видел смысла молчать.
— Ах, Аня… Да, кажется, они столкнулись здесь на балу, —
медленно вымолвила княгиня.
— Вы знаете, где он живёт?
— Нет, откуда! — легко отмахнулась она. — Я даже не помню, как
он попал на тот бал. Кажется, прибыл с кем-то из общих знакомых. Во
всяком случае, среди званых гостей его точно не было. Я лично
подписывала приглашения. Впрочем, если хотите, могу отыскать
список, он должен был сохраниться среди бумаг…
— Нет нужды, — уверил Хмарин. — Вы не помните его отчество?
— Дайте подумать, — едва заметно нахмурилась она. — Что-то
греческое… Аполлинарьевич?.. Нет, Аристархович, определённо!
— Благодарю. Думаю, всё остальное мы сумеем выяснить. Позвольте
откланяться, не стану дольше обременять вас своим присутствием.
По дороге домой Константин обдумывал состоявшийся визит и крутил
в голове разговор, который вызывал смутные подозрения. Княгиня
что-то недоговаривала, но имеет ли это отношение к делу? Для
адюльтера и вести об убитом любовнике она держалась уж слишком
спокойно, но кто знает, насколько эта женщина владеет собой?
Притягательная версия, что и говорить, но едва ли всё будет так
просто.
На том Хмарин решил закончить со службой на сегодня и пойти на
законный отсыпной, как и просил начальник, доложив из дома по
телефону. Шуховской одобрил предпринятые действия, пообещал
инициировать поиски информации оЛадожском и разрешил отдыхать — всё
равно до ответа хоть с какой-то стороны Константин не мог ничего
предпринять.
20 февраля 1925
Первой новостью, поджидавшей Хмарина на службе, стала
расшифровка показаний умбрографа с комментариями. Не самыми
воодушевляющими.
Весь отчёт сводился к тому, что картина — неопределённая, мутная
и смазанная. Константин не рассчитывал всерьёз на какие-то
откровения, но такой ответ был даже хуже, чем никакого, и расспросы
составившего заключение вѣщевика мало что прояснили. То ли было
что-то этакое рядом, то ли нет. То ли оружие особенное, то ли
верхняя одежда убитого была непростой, а то ли убийца таскал с
собой оберег, чем и наследил, пока раздевал. В общем, зря время
потратил.
Впрочем, кое-какая польза от этого имелась: убийство ещё дальше
отодвинулось от всех случаев разбойных нападений дерзкой шайки.
Там-то всё было куда более однозначно. Не бог весть какой признак,
и всё же, в сочетании с остальными…