— С этой стороны я вопрос не рассматривал. — Натан развёл
руками. — Думаю даже, не погорячился ли я с этим согласием на
перевод… Трусостью это отдаёт, от слухов бежать! Да и как тебя одну
оставить?
— Не выдумывай. — Анна не сдержала недовольной гримасы. — При
всей моей любви к Петрограду, более тёплый климат пойдёт тебе на
пользу, да и переменить окружение на пользу. Я не ребёнок. Конечно,
я буду ужасно скучать, но ради твоего благополучия потерплю. Трудно
будет найти подходящее сопровождение на подобные вечера, — добавила
с наигранной печалью, — но что-нибудь придумаю.
Она бы ещё добавила о счастье, которое может поджидать Натана в
С-ской губернии, но сдержалась. Сейчас о женитьбе Титов даже
слышать не хотел, зачем лишний раз бередить рану, которая едва-едва
начала заживать?
19 февраля 1925
— Аннушка, ты не успела раздеться ещё? Хорошо, идём, у Крюкова
канала отыскали нам ледышку, очень просили прибыть в кратчайшие
сроки…
— И вам доброе утро, Платон Платоныч, — невозмутимо ответила
Титова и забрала из шкафа пуховый платок, который только что туда
положила. — Давайте я сама съезжу, как раз сегодня разъездной день.
Фиму возьму, да прокатимся. Всё одно мороз такой, что ежели он с
ночи лежит — промёрз до костей, ничего путного так и не скажешь.
Температуру-то померить доверите?
— Аннушка, я бы тебе и свой труп доверил без крошечки сомнения,
— заверил начальник, — да только как же вы его с Фимой
погрузите?
— Городового попросим и дворника, — заверила Анна. — Вам бы я
всё одно не позволила самому тяжести таскать, поберегите спину!
Забыли уже, как третьего дня разогнуться не могли? Да и с ногой
вашей по подворотням скакать…
— Ты уж меня совсем стариком выставляешь, — проворчал тот.
— Да при чём тут возраст? Вы ровно как мой брат, одним миром
мазаны. Набегается в обострении, а потом на ногу не может ступить.
Какая надобность и кому лучше станет, если вы мучиться будете — не
понимаю.
— Ну полно, полно. Застыдила. — Ряжнов явно и сам не горел
желанием выбираться на мороз, противился из одного только
упрямства. — Фимка, где тебя носит? — гаркнул он за спину.
Словно только этого и дожидался, в комнату шагнул встрёпанный
Ефим Ложкарёв, толковый студент Военно-медицинской академии,
который прибился к их учреждению ещё летом и с тех пор, кажется,
поселился в бюро.