Никитка поспешил выйти из кабинета барина. Он уже знал, что
теперь же ждать монетки не надо, тут есть процедура, где получать
деньги. Сейчас нужно найти управляющего, и тот выпишет бумажку, с
этой бумажкой нужно вновь подойти, а то и подползти к барину, тот
поставит свою закорючку на ней, ну, а после уже к казначею, есть и
такой у Жебокрицкого.
Отставной офицер очень любил всякого рода бюрократические
проволочки, на службе часто ими грешил, используя, где надо и не
надо. Вот тоска по документам и подвигла отставного полковника
воплотить схожий документооборот в своем имении.
Крестьянин вышел, а Жабокрицкий вновь задумался. Вот оно и есть
то, что пошло не по плану. Сучонок выжил. Но как? Барин взял
колокольчик и вызвал своего секретаря.
— Найди мне Лавра! — потребовал Андрей Макарович.
— Сей же час, господин, — отозвался секретарь и удалился.
Уже через полчаса тот самый Лавр предстал перед светлые очи
своего покровителя. Лавр Петрович Зарипов сам был дворянином.
Бедным, без имения. Он являлся, своего рода, если говорить
средневековыми категориями, вассалом Жебокрицкого. Зарипову были
выделены земли, немного — деревушка в девять домов, но за это он
служил отставному полковнику. Не только земля и пользование
крестьянами хозяина поместья прельщали Зарипова, он еще и состоял
на окладе у Жабокрицкого и часто выполнял такие делишки, о которых
нельзя рассказывать.
— Лавр, ты что же творишь? — сразу же, как только Зарипов
появился в кабинете, отставной полковник принялся его отчитывать. —
Ты доложил, что выродок замерз пьяным в снегу, а ты даже припорошил
его снегом, чтобы не нашел никто. И что?
— И что, Андрей Макарович? — будучи уверенным, что сделал
грязное дело до конца, Лавр Петрович не стушевался.
— И то, Лавр, что Алексей Шабарин жив и почти здравствует! —
закричал Жабокрицкий.
Зарипов опешил. Он видел, знал, он проверял. Мертвее мертвых был
непутевый отпрыск знатного казака, ставшего дворянином. Тогда
Алексей Петрович Шабарин пришел просить денег, как водится, у
соседей. И Жабокрицкий, встретив проигравшегося в пух и прах
соседа, ссудил ему аж тысячу триста рублей.
Шабарин был вне себя от радости, а тут подвернулся, будто
случайно, Лавр Петрович, предложил выпить за такое дело отличного
французского коньяка. Все в округе знали, что слово «французский»
на Шабарина-младшего действовало магически, он никогда не
отказывался от чего бы то ни было французского. Выпили, потом еще
чуть-чуть, а после поехали на тройке покататься. Тут-то снотворное
и подействовало.