Вспотевший воевода перевёл дух.
— Безродные считают, будто бы имеют какую-то ценность в глазах
своего покровителя и потому мы пойдём на хитрость. Я не отдам их
тебе, Дурло, ты уж извини и более не надейся. Я отдам их нашему
кату. “Поцелуй” - вырвет им их паскудные языки и тем самым, лишит
их всякой надежды на спасение. Тем более, повод имеется: страшные,
поносные слова оболгавшие честного слугу государева. Они посидят
немного подумают и вот, ежели у них будет вдосталь ума, мы дадим им
перо и бумагу.
— Хорошо придумано! — льстиво похвалил дьяк Никифор Егорыч, да
так, будто бы в первые услышал про наказание и тут же спохватился.
— А ну как, они продолжат упорствовать?
— Тогда, продадим их заезжим Бухарским купцам, кои, скоро уже
приедут за пушным товаром. Я сегодня разговаривал с одним добрым
знакомым, который держит их склады, возле крепости, так он
пообещал, что за боярских детей Бухарцы дадут хорошую цену, —
ответствовал воевода и засмеялся.
— Да разве можно? — засомневался Дурло.
— Можно, — успокоил его воевода. — Языков у них не будет, это
верно, но евнухам языки и ни к чему. Смекаете? За учёных евнухов
хорошо заплатят, а се деньги, я присовокуплю к приданому для
Акульки.
— Чудно придумал воевода-батюшка, до чего же славно! Голова!
Сёдня же и накажем, безбожников! — присутствующие начали дружно
хвалить Верхотурского градоначальника, а Истома понял, что разузнал
уж достаточно и тихохонько, мышкой пополз из своего убежища обратно
в к себе в избу.
После пребывания в комнате - душегубке подьячий чувствовал себя
совсем уж плохо и потому некоторое время потратил на умывание.
Освежиться хотелось неимоверно, да опосля бы в тень, в холодок. А
солнце и не думало клониться к закату. Жарило, душило, пекло. Будто
бы проклял сам Господь землю сухостью суховейной и наслал на
христианское племя пламенных адских слуг. До ночи бы дотерпеть. До
ночи. Райская прохлада, да нежный ночной ветерок. Акулюшка…
Истома вытащил голову из деревянной колоды с тёплой водой в
которой он пытался найти спасение. Точно! И как же он сразу не
смекнул. Вот он, его шанс выбиться в люди. Да какой шанс — словно
бы сам Георгий Победоносец, пролетая по небу на белом коне,
пожаловал его по голове святою подковою. Он оглянулся, на всякий
случай. Нет, всё хорошо. Всё ладно. Воевода и дядюшка ещё в тереме
иначе бы казаки оставили свою стражу. Нельзя медлить. Если хочешь
получить своё, медлить и сомневаться — нельзя! И он побежал
придерживая за подол подрясник. Прочь с приказного двора. Нужно
бежать, предупредить колодников!