— Русь идет из Нево-озера! Не то пять, не то четыре корабля,
говорят. Вал-город разграбили-разорили, воеводу Хранимира убили
самого! Прямо в самую Родоницу. Домагость войско собирает, а баб с
ребятишками и челядью в Дубовик к родне нашей послал.
— И… Домагостевы домочадцы с тобой?
— Здесь они – дочери его да сын меньшой. У меня все цело,
сколько мне дали, столько и веду. Да еще всякое бабье прицепилось,
вот и бредем помаленьку.
Взгляд Вольги скользнул по фигурам, стоящим на вершине обрыва
среди кустов. Белые рубашки, серые некрашеные свитки, женские
сороки, белесые головки ребятни… И — две головы с девичьими косами,
рыжие, золотистые. Два миловидных лица, одно из которых жило
в его мыслях и мечтах, сияя, будто солнце.
Прижав руку к бьющемуся сердцу, Дивляна стояла молча, не в силах
заговорить, хотя сказать ей хотелось так много! С Вольгой,
единственным сыном плесковского князя Судислава, она впервые
встретилась прошлой осенью, в Словенске, на свадьбе, где словенский
старейшина Вышеслав женил своего сына Прибыслава. С тех пор Вольга
уже полгода как заполнял собой мысли, сердце и воображение Дивляны.
Род Домагостя состоял с Вышеславом в отдаленном родстве, а Вольга
приехал в качестве брата невесты — княжны Любозваны. За несколько
дней свадебных гуляний Вольга и Дивляна, пожалуй, и пары слов не
сказали друг другу, — но везде и всюду она искала его глазами и
почти всегда встречала ответный взгляд.
Особенно волновало ее одно воспоминание: как-то Вольга в
разговоре с ее братом Горденей шутливо жаловался, что в Плескове
нет хороших невест, придется на Волхов ехать. Горденя отвечал,
что-де невест у нас много уродилось, знай выбирай; а Вольга тогда
обещал, что, как придет срок ему жениться, непременно приедет в
Ладогу за невестой. И со значением смотрел при этом на нее,
Дивляну. Или ей только казалось?
Но с тех пор как она вернулась с Прибыславовой свадьбы домой, в
ней что-то изменилось. Девочки начинают мечтать о собственной
свадьбе едва ли не с той поры, как уразумеют, что это такое.
Мечтают с семилетнего возраста, когда начинают обучаться рукоделию,
чтобы шить будущее приданое; мечтают в долгие зимние вечера, когда
вместе с подругами занимаются прядением, ткачеством, шитьем,
вязанием, вышиванием и под протяжные заклинательные песни вплетают
в ткань охранительную и жизнетворную ворожбу на счастье всей
будущей жизни подобно тому, как это делает сама Мать Макошь,
спрядающая людские судьбы. И Дивляна, как всякая девица, за прялкой
и ткацким станом думала о женихе, но раньше его образ рисовался ей
очень расплывчато: просто некто в праздничной рубахе, как
необходимая часть свадебных обрядов, — ведь без жениха-то ничего не
выйдет.