Ты пчела ли, моя пчелынька,
Ты пчела ли моя белая,
По чисту полю полетывала,
Ко сырой земле прикладывалась,
— пел Велем по дороге, и тяжесть мешка ничуть ему не мешала.
Ясный весенний день, радость и воодушевление от приезда гостей,
нарушившего скуку каждодневного существования, собственная молодая
удаль — этого было довольно, чтобы петь.
На берегу уже дымил костер. Двое или трое варягов, оставленные
Вестмаром для присмотра за пленницами, развели огонь и повесили над
ним большой черный котел с водой. Велем опустил рядом мешок, и один
из варягов знаком предложил ближайшим пленницам приняться за
чистку, для чего вручил им два тупых ножа с короткими лезвиями и
деревянными черенками. Пленницы покорно взялись за
работу.
Велем окинул их любопытным взглядом. Все рабыни были молоды —
само собой, старух не повезли бы через три моря, поскольку плата за
них не оправдает прокорм в пути, — и одеты в почти одинаковые
рубахи тускло-черного и серого цвета. Изможденные лица выражали
покорность и смирение. Никто не плакал, не рвался, никого не нужно
было связывать. Впрочем, с привезенными издалека пленниками почти
всегда так. Они уже смирились со своей участью, а бежать им здесь
некуда.
Почти у всех оказались короткие волосы — не длиннее чем до плеч.
У некоторых на головах были грязные повязки и покрывала, но по
тому, как плотно они прилегали к головам, делалось ясно, что косы
под ними не скрываются. «Это что же — вдовы?» — подумал Велем.
Вдовы обрезают волосы после смерти мужа и выходят снова замуж не
раньше, чем отрастут косы. Но где варяги набрали сразу столько
молодых вдов? «Да нет, — сам себя поправил сообразительный Велем, —
тут дело ясное!». Эти женщины стали вдовами после того, как
разбойные морские дружины пришли на их землю, поубивали всех
мужчин, а их жен, оставшихся без защиты, полонили.
— Как у вас дела? — весело расспрашивал его один из торговых
гостей, невысокий и лысый, — видимо, это и был Фасти. — Еще не
выбрали себе конунга?
— Да зачем нам конунг? — Велем улыбнулся. — Мы и сами
как-нибудь. Сестру мою позапрошлой осенью замуж выдали в Дубовик —
теперь там у нас родня, от нас поклонитесь, вас и
приютят.
— А у тебя много сестер осталось?
— В девках три.
— Значит, хватит еще на три города, — посчитал Фасти. — А когда
кончатся сестры, как же мы поедем дальше?