— Что здесь происходит? — рявкнул побагровевший сержант, упирая
в плечо приклад своего странного оружия.
Второй конец этого чудного недоарбалета на миг посмотрел мне в
лоб, но опустился на стонущего лиходея.
Стражники обступили меня с оружием наизготовку. Я смерил их
строгим взглядом и парировал вопросом на вопрос:
— Это я у вас должен спрашивать, что происходит. Так вы меня
охраняете? Двое головорезов подобрались к лагерю, пока ваш дозорный
дрых без задних ног. Если бы не моё воинское умение, лежать мне
сейчас бездыханным.
Могилевский ошарашенно заморгал. По лицу видно — в толк не
возьмёт, как неумелый аристократишка управился с матёрыми
убийцами.
Захар меж тем метался вокруг меня наседкой.
— Ой, барин мой дорогой! Что ж делается! — причитал Захар,
дёргая себя за клочковатую бородёнку. — Ушицу бы вам согреть,
травок заварить... Да как же вы так управились-то с
душегубами?!
— Не причитай, Захар, — оборвал я его метания. — Лучше проверь,
живы ли эти молодцы.
— Батюшки-светы! — всплеснул руками слуга, опасливо приближаясь
к телам. — И то верно, барин. Ох, не к добру это, не к добру…
Отродясь вы так не дрались! То есть, простите великодушно, может и
дрались, да я запамятовал…
— Не мельтеши под ногами! — рыкнул сержант.
Однако слуга только махнул рукой и продолжил причитать:
— Вот ведь лиходеи какие! На ночь глядя, к честным людям… А ну
как они не одни были? Может, там ещё прячутся, а? Ой, что ж теперь
будет-то, что будет…
Вот ведь шут!
— Сержант, здесь ещё один! — заорал вдруг боец, споткнувшись о
неподвижное тело в кустах.
— Говорил же, их было двое, — бросил я равнодушно.
И тут же рявкнул командирским басом:
— Перевяжите этому раны! Допросить его нужно, и живо!
Солдаты невольно вытянулись и бросились выполнять. Даже
Могилевский дёрнулся, будто ужаленный, но тут же смерил
разгневанным взглядом и меня, и своих подчинённых, заметавшихся
вокруг. Взгляд его не сулил им ничего хорошего. Понять его можно,
нарушение субординации во всей красе.
Ничего, пускай привыкает. Инициативу он уже упустил, да и передо
мной виноват. Должен был обеспечивать безопасность, а сам
проворонил убийц. Так что теперь только и может, что сверкать
глазами, да показывать расторопность.
Пока пленника обматывали бинтами, сержант оттянул ворот его
рубахи и присвистнул сквозь зубы: