Накатила волна слабости, тут же подавленная неукротимой волей.
Создание столь совершенного оружия выпило из меня почти всю
магическую энергию. Если бы не недавние тренировки, увеличившие
запас сил, я бы так не смог.
При этом вряд ли кто-то заметил, что молот-клевец, оставшийся в
повозке, превратился обратно в груду камней. Запаса энергии не
хватало поддерживать два столь дорогостоящий оружия.
— Это, любезный староста, называется алебарда, — я с
удовольствием отметил, как вытянулись лица у крестьян.
— Бердыши мы и сами ковать можем, — мужик упрямо вскинул
подбородок, хотя его голос уже звучал не так уверенно.
— Алебарда против Бездушных подойдёт куда лучше благодаря
комбинированному наконечнику, — я небрежно крутанул древко в
ладони. — Пока один боец держит тварь на расстоянии, воткнув в неё
копейное остриё, товарищи могут рубить врага издали.
Староста дёрнулся, явно желая что-то возразить, но я остановил
его:
— Я ещё не закончил, — мой голос лязгнул сталью. — Многие
недооценивают важность четвёртого пункта, считая, что боевым духом,
хитрой тактикой и тренировками можно перекрыть дефекты в амуниции и
вооружении, но это не так. Запомните раз и навсегда. Не стоит
путать оружие, созданное кузнецом, и оружие, сотворённое магическим
Даром.
Мой взгляд выцепил в толпе, возле старосты, дюжего мужика со
шрамом, рассекающим левую щеку от виска до подбородка. В его
огромных руках, покрытых россыпью старых ожогов, покоился увесистый
кузнечный молот.
Я неторопливо направился к нему, и громила невольно отпрянул,
бессознательно выставив перед собой кувалду, словно щит.
Моё движение слилось в одну серебристую вспышку. Сотканная силой
моей Грани, алебрада начала своё неумолимое движение. Металл со
свистом рассёк воздух. Лезвие пело, чертя сияющую дугу.
За долю секунды до удара я успел уловить, как расширились глаза
кузнеца, когда он осознал неотвратимость происходящего. А затем —
вспышка, резкий звон стали о сталь, и тяжёлый металлический боёк
молота разлетелся надвое, словно слепленный из мягкого воска.
Верхняя половина, вращаясь, упала на утоптанную землю.
По толпе прокатился единый вздох изумления. Люди пялились то на
разрубленный металл, то на алебарду в моих руках. Кто-то истово
крестился, кто-то бормотал «чур меня», а здоровяк с расколотым
молотом так и застыл с отвисшей челюстью. Даже Василиса, до того
державшаяся в тени, подалась вперёд, жадно впившись взглядом в моё
творение.