Толпа потрясённо застыла, глядя на меня. Тишину нарушали лишь
мои хриплые вдохи да недоумённый гомон, рождённый сотнями
глоток.
Сознание постепенно прояснялось, осколки мыслей неохотно
складывались в единую мозаику. Боль в груди утихала, дышать
становилось легче. Я сделал несколько судорожных вдохов и с
удивлением отметил, что мучившая меня тошнота и головокружение
исчезли. Пробудившийся дар выжег отраву из тела.
Это заставило меня улыбнуться, несмотря на кровь окрасившую мои
зубы.
Тем временем распорядитель, опомнившись, яростно взревел:
— Что встали, олухи? Живо тащите новую верёвку! Бунтарь понесёт
заслуженную кару!
Двое крепких молодцов понятливо кивнули, но тут толпа недовольно
загудела. Сотни голосов сливались в единый протестующий хор:
— Это знак! Божий знак!
— Нельзя вешать дважды!
— Хватит крови на сегодня!
— Отпустите Платонова!
Поражённый столь внезапной переменой, распорядитель застыл с
открытым ртом. Ропот толпы становился всё громче, настойчивее. Люди
подались вперёд, сжимая кулаки и сверкая глазами. Казалось, ещё
немного — и они ринутся к эшафоту, сметая стражу.
Я не спускал глаз с церемониймейстера и читал его мысли, словно
открытую книгу.
Взгляд мужчины скользнул по рядам стражников — две дюжины
человек против разъярённой толпы. Смять их не составит труда. И
пусть бунтовщиков потом переловят и повесят, но сейчас… Казнь
сорвётся, начнутся беспорядки, а там и князь спросит — кто допустил
такое? Нет, не стоит доводить до греха. Тем более что небеса и
впрямь явили знак — верёвка не выдержала.
Распорядитель облизнул пересохшие губы и натужно выкрикнул,
пытаясь перекрыть гомон толпы:
— Князь Веретинский милосерден и чтит обычаи предков! Этот
грешник будет изгнан за пределы нашей державы. Ему запрещено
возвращаться во Владимирское княжество под страхом немедленной
смерти. Он должен покинуть город до заката солнца, забрав лишь то,
что было при нём в момент ареста. Да будет так!
Договорив, распорядитель казни развернулся на каблуках и зашагал
прочь с эшафота, внизу по лестнице. Грубые руки стражников тотчас
же подхватили и поволокли меня вслед за ним. Человек в тёмном
одеянии широким шагом удалялся с площади, не оглядываясь. Толпа
неохотно расступалась, провожая нашу процессию недобрыми взглядами
и приглушёнными выкриками.