Вчера парень под конец дня,
насмотревшись всякого во время операций, которые проводили мы
вместе с ним в полевых спартанских условиях, здорово перебрал с
выпивкой. Отчего сегодня выглядел неважно. Вокруг его глаз залегли
глубокие тени. Да и виски он себе массировал, поскольку болела у
него голова. Но, на мое предложение помощи ответил он
отрицательно:
— Нет, князь, сейчас ваша помощь не
требуется. Двое самых тяжелых из тех, которых мы вчера оперировали,
умерли за ночь. Еще двое находятся при смерти. И помочь им
невозможно. Господь либо заберет их, либо позволит
выжить.
— А я думал, что вы неверующий, —
заметил я.
Он ответил достаточно
честно:
— Как последователь научной медицины,
я больше придерживаюсь атеистических воззрений, прочитав труды
Гольбаха, Дидро, Гельвеция и других ученых. Но, к религии все-таки
отношусь, как к явлению не бесполезному. Она необходима, чтобы
держать общество в рамках морали. Бог имеет право на существование,
хотя бы в головах людей в качестве ограничителя от неблаговидных
поступков. Почему бы и нет, если обратное не доказано?
— Хм, интересные у вас взгляды, —
проговорил я, тронув коня в направлении следующих фургонов
обоза.
Мне хотелось перекинуться парой слов с Леопольдом Моравским.
Когда я подъехал к его фургону, толстяк как раз выбирался из
повозки при помощи своего слуги. А вокруг сгрудились моравские
добровольцы, отпущенные унтер-офицерами отдыхать на привале,
спешившиеся и глядевшие в рот своему вожаку, ожидая, что он скажет
землякам что-нибудь умное. Грузный и достаточно знаменитый
соотечественник, который какое-то время прослужил при дворе
императора Австрии, внушал им уважение уже одним своим солидным
видом.
— Как вам поездка, виконт? — окликнул я его по-французски.
Этот местный аристократ, как и все просвещенные дворяне Европы
этого времени, прекрасно знал язык французов. Дворянство
Австрийской Империи, в состав которой сейчас входили все чешские
земли, по которым мы проезжали, тоже не отставало от этой моды.
Ведь именно французский считался в эти времена языком
международного общения. Россия в этом отношении не была
исключением. Вся русская элита с детства обучалась владеть языком
Наполеона, хоть и воевала с ним. Князь Андрей тоже знал французский
прекрасно, потому никакого языкового барьера между мной и
представителями здешней аристократии не существовало.