— Он не мог сам до этого додуматься! — взорвался Гучков, с силой
ударив кулаком по резному краю массивного стола, покрытого пылью.
Стол тихо застонал, словно живое существо, отвечающее на боль.
«Проклятие! Я же только что вытащил страну из трясины
безвластия, вырвал у царя отречение! А теперь этот... этот князь,
который никогда не лез в дела, вдруг решил стать вершителем судеб!
Кто его подтолкнул? Кто этот змей, что вполз в наши ряды?» —
Ему подсказали! Кто-то из здесь присутствующих или близких к нам
кругов играл двойную игру! Кто вчера или ночью имел связь с
Гатчиной?! Кто передал ему точную информацию о реальном положении
дел, о наших планах, о наших разногласиях?! Признавайтесь! Кто
предатель?!
Повисла тяжелая, гнетущая тишина, наполненная невысказанными
обвинениями, словно ядовитым газом. Каждый звук, даже скрип
половиц, казался оглушительным. Все переглядывались с нескрываемым
подозрением, их глаза метались от одного к другому, ища ответы или
пытаясь скрыть собственные мысли. Каждый лихорадочно перебирал в
уме последние разговоры, встречи, звонки, пытаясь найти виновного
или убедиться в собственной невиновности. Гучков был прав: Михаил
Александрович, известный своей нерешительностью, удаленностью от
политики и мягким характером, не мог действовать так быстро и так
точно, если бы не был уверен в своей информации и в поддержке.
Значит, кто-то «слил» ему информацию о планах Комитета, возможно,
даже преувеличив угрозу со стороны Советов, чтобы подтолкнуть его к
решительным действиям и опередить события. Атмосфера взаимного
недоверия отравила воздух, разрушая хрупкое единство.
— Это провокация! — воскликнул Керенский, мечась по залу, как
тигр в клетке, его голос звенел от ярости и отчаяния, переходящего
в экзальтацию. Его лицо было бледным, глаза горели фанатичным,
почти безумным огнем. «Народ! Народ не простит! Я чувствую это!
Только что я обещал им свободу, а теперь эта тень монархии снова
пытается задушить нашу молодую революцию! Это кровь, это новая
кровь, и я не допущу, чтобы она пролилась зря!» — Это наглая
попытка контрреволюции! Мы не можем этого допустить! Народ не
примет нового Царя! Особенно такого, который ставит ультиматумы
революции! Солдаты не присягнут ему! Мы должны немедленно объявить
этот Манифест недействительным! Поднять массы!